Андрей не сразу понял, что его выставляют. А когда понял,обрадовался чуть не до слез.

— Вике привет, — сказал Цветков ему в спину.

Победоносцев оглянулся. Илья сидел в кресле, по-прежнемуразвалясь, и в глазах у него была непонятная чернота. А в вальяжной позепривиделась Андрею расслабленность только что пообедавшей кобры.

«Это он меня схавал, — с опозданием понял он. — Ам — и нетменя…»

— Спасибо, — поблагодарил Андрей. — Обязательно передам.

— И скажи, что мы нормально поговорили, — все еще невыпуская жертву из своих когтей, добавил Цветков, наслаждаясь видом трясущегосялица, несколько минут назад еще очень даже гладкого и самодовольного. — А тоона волновалась. Хотя я сам буду ей звонить, так что…

И он махнул рукой, отпуская Андрея на волю.

— Почему ты орешь как бешеный, я не понимаю! — Викаосторожно накладывала краску на дивной красоты ресницы. Время от времени онаопускала руку с изящно изогнутой щеточкой и вглядывалась в свое отражение,становившееся с каждой минутой все совершеннее и совершеннее. Андрей метался поспальне, время от времени возникая и пропадая в зеркале, перед которым сиделаВика. — Чего ты так испугался, дурочка?

Андрей заскрежетал зубами.

Дурочка! Это невыносимо.

— Ты же все заранее знала! — заревел он. — И непредупредила! И не спросила у меня, хочу ли я ввязываться во все это дерьмо!Ведь сейчас я уже не могу отказаться!

— Не можешь, — с удовольствием подтвердила Вика, завинчиваятоненькую трубочку с тушью: очевидно, совершенство наконец-то было достигнуто.— А зачем тебе отказываться? Илюха сказал, сколько бабок за это положено?

— Я жить хочу, — почти застонал Андрей Победоносцев. — Наэти бабки, конечно, можно устроить грандиозные похороны, но я-то хочу еще пожить!

— Поживе-ешь! — пообещала Вика. — Поживешь, мой зайчик. Комуты нужен? Ты же не Ванька, которого все боялись, правда? Или в НабережныхЧелнах все до сих пор думают, что политику на первом канале делают чистые душойработники пера и телекамеры?

Андрей вдруг перестал метаться и замер, во все глаза глядяна Вику.

— Набережные Челны-то тут при чем? — спросил он хрипло.

— При том, — ответила Вика, осматривая себя в зеркале.Осторожным пальчиком она нежно провела по своей щеке. — Тебе обратно захотелось,подальше от тягот московской жизни? Поздно, дурочка ты моя… ты же еще утромхотел карьеру делать. Или передумал?

Андрей молчал. Вика подула на пальчик и повернулась к нему.

— Привыкай, мой милый, нас с тобой ждут большие дела. ЧтоВешнепольский? Вешнепольский — это только начало. А поначалу всегда страшно. Тыеще выйдешь не только в генеральные продюсеры, но и в председатели советадиректоров, Андрюша. С моей помощью, разумеется. И никто тебя не убьет. Этотвице-премьер — из молодых, да ранних — за своей спиной никого особенно неимеет, так что успокойся, пожалуйста. А как, ты думал, делаются деньги наполитическом телевидении? Только так. Тебе кого-то «заказывают», ты его топишьи получаешь свои проценты. Даже не обязательно знать, от кого. Зато как приятно— того сняли, этого убрали, а ты смотришь и знаешь, что твоими руками всесделано…

Андрей схватился за голову и тут же опустил руки: Викасмотрела на него очень внимательно, как только что на кисточку для ресниц.

— И не надо меня разочаровывать, Победоносцев, — проговорилаона неожиданно жестко. — Мы еще только начинаем. Я понимаю, конечно, ты сосвоей коровой привык мочалку жевать да голодными глазами на чужие «Мерседесы»пялиться. Отвыкай. Если хочешь чего-нибудь добиться, действовать надо! Знаешь,как мне трудно было своих убедить, что ты все сделаешь в лучшем виде? А неубедила бы — и денежки мимо носа тю-тю… Понял, зайчик?

— Значит, все это — ты, — пробормотал Андрей — скорее длясебя, чем для Вики.

— Конечно, я, а кто же еще? — подтвердила Вика, сновапринимаясь изучать себя в зеркале. — Ты — милый, симпатичный, удачливыйжурналистик. Журналюшка. Журналюнчик. Пора тебе на большую дорогу, иначе зачеммне все это? Ведущий пошлых «Новостей» в качестве постоянного мужа мне неподходит. Я могла бы иметь их два десятка. Так что — служи! Отрабатывай. А чтобне трусил попервости, я тебе говорю точно — Вешнепольский пропал навсегда.Поиски его, как обычно, спустят на тормозах. Из окружения Глебова, — так звалинезадачливого вице-премьера, — тебе никто угрожать не посмеет. Если будуткакие-то накладки: в суд, например, какой-нибудь придурок подаст или ещечто-нибудь, — тебя прикроют. А потом научишься так работать, чтобы никомуничего и в голову не приходило. Одевайся, милый, мы опоздаем…

Она прошествовала мимо Андрея, сияя ухоженным лицом,бриллиантами, немыслимой красоты платьем. Он отшатнулся от нее в испуге.

Он еще не до конца осознал весь ужас случившегося. Конечно,он не откажется. Не посмеет. И… денег много. Жаль, если… того… мимо носа. Да унего никто и спрашивать не будет, согласен он или нет! Он должен отрабатыватьсвое место в Викиной постели, и еще место зятя, и еще множество всяких разныхмест помельче, доставшихся ему вместе с Викой. Если он будет умненьким ипокладистым мальчиком, денежки поплывут рекой, а если ошибется, прикрывать егоникто не станет — врет любимая молодая супруга. Выкинут его и сделают вид, чтоне знают и никогда его не знали, и тут же быстренько подыщут кого-нибудь — изтех, кто идет сзади и готов в любую минуту столкнуть в пропасть Андрея,вырвавшегося вперед и закрывающего дорогу…

Еще вчера он, наивный, думал, что сам себе хозяин! Что Викалишь придаст ему, энергичному и крутому парню, несколько дополнительныхштрихов. Папа-начальник здесь подтолкнет, там поддержит, слева замолвитсловечко, справа даст прямое указание. Только и всего. Он заберется на самуювысокую вершину, а там будет видно — так ли уж нужна ему Вика, или он вполнеможет обойтись без нее.

Идиот, тупица!

Итак, он займет место Вешнепольского, который, очевидно,давно гниет в какой-нибудь речке, сделает подложный фильм по подложнымматериалам, выдаст его в эфир вместе с подложным комментарием о причастностивице-премьера Глебова к беззакониям, творящимся на Кавказе. Вице-премьер,вполне возможно, сядет на несколько лет, Андрей же получит эфир в самое лучшеевремя и изрядную сумму денег.

А что будет, когда вице-премьер выйдет? Или он не выйдет? Аесли вернется Вешнепольский? Ведь прямо ему никто не сказал, что Вешнепольскийтам, откуда нельзя вернуться? Что тогда будет с ним, с Андреем Победоносцевым,милым и симпатичным журналюшкой, так, кажется, назвала его Вика?

— Дуся, ты собираешься? — крикнула любящая женушка изнеобъятного холла.