Оба пилота находились на своих местах. При появлении Бориса из пустой глазницы оскаленного черепа одного из них выползло крупное насекомое, похожее на чёрного таракана. Пошевелив на пришельца длинными усами, тараканище юркнул обратно.

Судя по разбитым лобовым стёклам, изувеченным приборным панелям и многочисленным бурым следам крови на стенах, за несколько секунд до падения самолёта по кабине пронёсся настоящий стальной шквал. Положение же штурвалов, педалей, рычагов управления двигателями и показания приборов указывали на то, что, скорее всего, самолёт уже шёл на посадку, когда внезапно напоролся на засаду. Притаившийся под густой кроной леса снайпер свой шанс не упустил…

По сделанным наблюдениям можно было также предположить, что где-то неподалёку находится аэродром, на котором, возможно, до сих пор ничего не знают о судьбе пропавшего крылатого транспортника. Как теперь уже Борис знал, джунгли умеют надёжно скрывать следы преступлений и разыгравшихся над ними трагедий…

Ещё в Москве от преподавателей курсов ГРУ Борис слышал, что место, куда он попал, работающие здесь пилоты прозвали «Бермудским треугольником». Только за последний год, по некоторым оценкам, здесь исчезло не менее полусотни самолётов и вертолётов, не считая тех контрабандистских «бортов», что взлетали с тайных площадок и нигде не регистрировались.

В небе над этим районом проходила пресловутая воздушная «линия смерти», которую президент самопровозглашённой «Демократической всеафриканской республики» Морган-Зубери Арройя символически «прочертил» для пилотов ООН и наёмных экипажей, снабжающих всем необходимым его многочисленных противников внутри страны. Вопреки резолюции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций о введении международного эмбарго на поставку вооружений в охваченную гражданской войной страну, в последние годы было организовано множество нелегальных «воздушных мостов». По ним заинтересованные в получении своего куска жирного пирога соседние африканские государства регулярно перебрасывали боевикам из дружеских группировок всё необходимое в обмен на алмазы и обещания будущих преференций алжирским, нигерийским, суданским и египетским компаниям после захвата повстанцами власти в стране.

Всё дело в том, что, несмотря на ужасающую нищету, в которой жила большая часть населения страны, территория «Демократической всеафриканской республики» была чрезвычайно богата на всевозможные полезные ископаемые. В некоторых провинциях алмазы залегали на глубине полуметра. Вдобавок к этому в стране имелись многочисленные плантации коки, урожаи с которых можно было выгодно продать только за границей.

Ожесточённая межклановая борьба за контроль над алмазными, урановыми и нефтегазовыми месторождениями велась уже тридцать лет. Так что лидеры некоторых противостоящих Арройе повстанческих армий были достаточно богаты, чтобы закупать за границей всё необходимое. Вопрос часто упирался лишь в отсутствие в стране собственных авиационных кадров и техники.

Свои тайные воздушные тропы для вывоза добываемых ценностей на мировые рынки и доставку обратно всего необходимого для продолжения борьбы за территории, естественно, имелись и у самого главы государства. После того как Арройя наладил отношения с американцами, подставные авиакомпании ЦРУ, такие как «Air America», «Southern Air Transport», «Air Africa», начали тайную переброску грузов в Морганбург, ибо в распоряжении президента разорённой войной страны не осталось ни одного нефтеперегонного завода (если не считать контролируемых местными князьками и полевыми командирами «самоварных» нефтеперерабатывающих заводиков, производящих низкокачественный самопальный бензин), ни одной патронной фабрики. Но за самолётами центральной власти в свою очередь охотились повстанцы. Так что цэрэушные пилоты не слишком часто совершали опасные рейсы, требуя от своих боссов тройной надбавки за риск.

Неудивительно, что профессиональные лётчики были в этой стране на вес золота, точнее, на вес алмазов. Что и привлекало в этот регион наёмников со всего мира.

Пилоты, техники и самолёты были нужны всем — и центральному режиму страны, и лидерам крупных антиправительственных формирований, которые часто затевали между собой ожесточенную грызню.

Авантюристы из Европы и Штатов представляли собой самую боеспособную часть армии Арройи. Фактически только на их штыках держался его режим. Местная же армия, за исключением небольших элитарных подразделений спецназа, так называемых «охотничьих команд» и гвардейских частей из личной охраны президента, представляла собой неграмотный, плохо вооружённый сброд. Чтобы заставить местных солдат идти в бой, их командиры часто были вынуждены приглашать колдунов, которые проводили обряды заговора от пуль. Впрочем, и этой магии в лучшем случае хватало на один-два боя, после чего вновь начиналось повальное дезертирство.

Так что Борис с его легендой профессионального «пса войны» вполне должен был прийтись ко двору. Главное теперь было добраться до точки назначения.

Своё ночное убежище Нефёдов покинул в совсем другом настроении, нежели в котором попал сюда накануне. С наступлением дня джунгли уже не казались такими враждебными. Давшие ему приют технологические руины при свете солнца выглядели вполне живописно. Опутанные лианами, привлекающие для гнездования разноцветных райских птиц останки самолёта выглядели даже вполне романтично. Если бы не резкий запах ещё не абсорбированного до конца почвой керосина можно было сказать, что искорёженное железо гармонично вписалось в окружающий пейзаж, сделавшись полноценной частью леса.

Висящая теперь на ремне кобура с двенадцатизарядным кольтом придавала путнику уверенности. Путь себе Борис расчищал мачете, а ориентировался по карте и компасу. Правда, карта была авиационная, не слишком подходящая для наземной ориентировки. Но за неимением лучшей и такая подмога оказалась весьма кстати. Благодаря приобретённой экипировке и вновь вспомнившей о нём Фортуне всего через два часа Борис вышел к пограничному знаку.

А дальше снова начались проблемы: из кустов на него неожиданно набросились какие-то плохо одетые люди. По определённым признакам Нефёдов догадался, что наткнулся на группу беженцев. Похоже, они были сельскими жителями. Возможно, даже крохотный отряд состоял из близких родственников.

Каждый год владения Моргана Арройи пытались покинуть несколько десятков тысяч отчаявшихся крестьян, — их деревни были сожжены карателями, на чьи скудные урожаи зарились и партизаны, и правительственные чиновники. Уже не первое поколение здешних сельских жителей страдало от затяжной междоусобной войны, которая велась с первобытной жестокостью. Зверства давно стали обыденностью для палачей и их жертв. Цена человеческой жизни в этой проклятой Богом стране была ничтожна мала, как и предупреждал Нефёдова знакомый дипломат.

Удивительным было то, что набросившиеся на незнакомца из засады беженцы сразу не размозжили ему голову. Скорее всего они не сделали этого лишь потому, что вовремя сообразили: попавшийся им в руки человек совсем не похож на пограничника. Странный субъект заинтересовал предводителя группы — хромого мужчину со злыми вытаращенными глазами. На вид ему было лет тридцать — по местным меркам возраст преклонный. В государстве, которое его лидер объявил «народным» и «социальным», средняя продолжительность жизни мужчин равнялась 23 годам, женщин — на шесть лет больше…