По дороге полковник позвонил кому-то и пробормотал в трубку несколько слов.

Срубленная из могучих бревен дача бравого военачальника стояла на живописном откосе над извилистой речушкой. Над крышей вился терпкий дымок. Над постройкой, стоящей поодаль, тоже дымило: топилась банька.

Хлопотуном оказался этот полковник и хозяйственным мужиком: все у него на даче ладилось, все спорилось, и солдатики, оторванные от будней армейской жизни, выглядели весело. Все бы хорошо, если бы не строжайшее предписание генерала Ларичева…

Вдвоем сели за стол. Пить не пьянея Тарасов умел еще с курсантских времен, хотя и не любил это занятие. Зато Добронравов на правах радушного хозяина надрался до положения риз. Дважды сдобная девка в крахмальной наколке и соблазнительном переднике меняла блюда на дубовом столе, и дважды командирский водитель бережно водружал на него ледяные бутылки.

Тарасов украдкой осматривал комнату, пахнущую смолистым деревом. Видеокамера может быть вон там — за нелепо торчащим посреди стены фальшивым цветочным букетом; или там — над дверью, где висит подкова… Ничего, пускай Ларичев полюбуется, как майор Тарасов водку кушает — на большее зрителю рассчитывать не стоит… В том, что камеру полковник поставил, Артем не сомневался — уж очень весел и уверен в себе был Добронравов.

Войсковая красотка взяла со стола пепельницу и словно невзначай проехалась грудью по плечу Артема. Полковник одобрительно хлопнул девку по круглому заду и пробасил:

— Я покурю пока на крылечке, а ваше дело молодое…

— Девочка пускай сразу к себе отправляется, — наклонился Артем к уху Добронравова. — Я не могу: во-первых, на службе, во-вторых, ориентация не та…

Хозяин не поверил, но счел своим долгом многозначительно улыбнуться. Выходя из комнаты, красотка презрительно фыркнула.

Обстановка заметно охладилась. Добронравов продолжал пить, но от его веселости не осталось и следа: зло опрокидывал полковник в себя холодную водку, рвал пальцами жирное мясо и по-волчьи зыркал на московского гостя.

Через час водитель, он же денщик, отвел полковника почивать.

Артем вышел на крыльцо дачки и посмотрел на ночное небо. Синее оно здесь было и очень высокое. Лунный свет посеребрил дальние сопки, и они стали похожи на влажную шерсть огромного зверя.

Утром корпус полевого бинокля покрывается росой. Смахнешь капельки воды и проведешь биноклем по штанине — глянет на тебя мутная даль в зеленых разводах лесов.

Китай вон там — за сопками. «Гаммовский» батальон на БМП может дойти туда за час, максимум — за полтора, обычные мотострелки — часа за два с четвертью. А потом навалятся русские, пройдет война по утлым фанзам, стоянкам велосипедов и муравейникам многоэтажек, перемешает, как опавшие листья, человеческие судьбы, изменит узор географических карт, и все тогда пойдет по-другому — по-нашему…

Полковник Добронравов и майор Тарасов нависли над расстеленной во всю ширь стола тактической картой района.

— Мне нужно осмотреть квадрат 36–81, — пробежав глазами по условным обозначениям высот, лесных массивов и редких населенных пунктов, сказал Тарасов.

Добронравов вдруг доверительным тоном спросил:

— Может, отпишетесь — и все?

— То есть?! — удивился Артем.

— До Москвы-то далеко! Вот вы и напишите в отчете, что все хорошо, — мягко проговорил полковник, что никак не вязалось с его густым голосом.

— А почему вы думаете, что будет плохо? — поинтересовался Тарасов.

— Что?

— Все!..

Весьма озадаченный таким поворотом разговора, Добронравов загудел:

— Я, товарищ майор, пятнадцать лет в этой части… От командира роты до командира полка дошел, и вы мне тут… Берите машину и отправляйтесь! Сопровождающим поедет старший лейтенант Эгле!

Провожатый оказался русским литовцем, чьи деды, спасаясь от Гуталина Джугашвили, прятались по самым невероятным местам. Несмотря на то что Андрис сроду не видывал янтарной Балтии, бледный вид, флегма и соломенные волосы однозначно указывали на принадлежность старлея к славной балтийской расе. Впрочем, разговаривал он по-русски нормально…

— Как соседи? Не беспокоят? — указывая в сторону близких сопок, спросил Артем.

— Обычные пограничники, — ответил старлей. — Зачем им нас беспокоить?

— Я про китайцев говорю!

— А-а, эти! — Эгле вяло махнул рукой. — Мы к ним привыкли. Вроде как к тараканам. То они там, то они здесь — и визы на месте, и рожи послушные, только спиной к ним не надо поворачиваться… Они тут все пока кругом окучивают: гражданскую администрацию, бизнес, военных…

— Ну и наркота…

— Возят, конечно, — кивнул старлей. — А у вас в Москве что, не возят?

— Долго тебе, Андрис, в старлеях сидеть, — сыронизировал Тарасов. — Инициативный ты, смотрю, очень… Ладно, поехали прямо…

— Мобильный здесь не берет, — не к месту заметил Эгле. — Только рация…

«Газик» с открытым верхом завелся с пол-оборота и послушно покатил по проселку.

— Как относятся к военным местные жители? — поинтересовался Артем.

— Они себя уже в Китае ощущают, — отозвался Эгле, лихо ворочая рулем. — Поэтому с помощью не торопятся — чаще помалкивают. Китайцы ведь им заработать дают…

Тарасов, следя за извивами и пунктирами тактической карты, приказал:

— Останови-ка здесь!

Внизу, за линией бурого откоса, шумели и ворочались старые деревья. Была видна серая лента реки, торопящейся между мокрыми валунами. И крышу было видно — объект, на карте полковника Добронравова никак не обозначенный. Хорошее место. До границы километров пять-семь, шоссе рядом.

— Вам не жарко, товарищ майор? — спросил ни с того ни с сего Эгле.

— А что?

— Просто поинтересовался… Солнце выше поднялось… Пора бы и обратно ехать.

— Там что, фанза? — прервал старлея Тарасов.

— Похоже, — кивнул Андрис.

— Машину здесь оставим и спустимся туда.

— Зачем? — удивился Эгле. — Фанза быстро строится: вчера не было, сегодня глядишь — стоит… Да и нет там никого…

— Отставить разговоры! Пошел за мной! — прикрикнул Артем и двинулся вниз по едва заметной тропке. Из-под подошв выстреливали комья земли и камешки.

— У нас же из оружия только мой «макар»! — взмолился старлей.

— Если, говоришь, там никого нет, то чего беспокоиться? — отозвался снизу Тарасов.

Открылась фанза на зеленой поляне. Артем напряг каждый мускул, хотя старался выглядеть непринужденно. Риск — благородное дело, если за него звездочки на плечи вешают… Сзади, отдуваясь, поспевал Эгле.