Они свирепо уставились друг на друга. Я видела, что делает тетя Бек. Она хотела подавить королеву Лому силой характера, как и всех остальных. Но я ни капельки не сомневалась, что ничего у нее не выйдет, потому что эта дама, очевидно, могущественная колдунья и вдобавок пьяна. Я слышала, как Финн рядом шепчет: «Не надо, Премудрая, ой не надо!» И чувствовала, как жмется к ногам невидимый Страхолюдина, и не удивилась, что и ему страшно, только сразу поняла, что ему-то страшно не по-настоящему. Он успокаивал меня, потому что знал, как я испугалась.

– Гордость? Нет, – сказала тетя Бек. – Я в жизни не видела, чтобы домашний скот доводили до такого бедственного состояния. Но если вас это обрадует, я приношу глубочайшие извинения за то, что нанесла ущерб вашему стаду. Какое возмещение вы назовете?

– Возме… мещение?! – заорала королева, и ее так качнуло, что повозка заскрипела, а бедняжка Мо повернула голову и с самым несчастным видом задергала ушами. – Во-возмещение? Тут, скажу я тебе, только одно возмещение годится! Щелк-пощелк! – Подавшись вперед всем телом, она нацелила одну сизую ручищу на тетю Бек, а другой бешено замахала.

Я была уверена, что она хочет и тетю Бек тоже превратить в осла. Это у нее не получилось. То ли из-за силы характера тети Бек, то ли просто потому, что от бешеных пассов госпожа Лома потеряла равновесие, и одной из ее служанок пришлось дернуть ее, чтобы выпрямить. Но колдовство все равно получилось не менее ужасное. Волевое лицо тети Бек побледнело и обмякло. Челюсть отвисла, колени подкосились. Мы с Иваром успели подхватить ее, а иначе она и правда упала бы, и держали ее под локти, глядя на королеву. Ивар расплылся в мерзопакостной льстивой улыбке. Какое выражение было у меня, я не знаю, наверное, возмущенное. Я видела, что Финн упал на колени, а Огго кланялся, молитвенно сложив руки.

Госпожа Лома обвела нас взглядом прищуренных глаз. А потом пробурчала:

– Вот так храбрецы. Уберите их с глаз долой. – И, пошатываясь, побрела прочь от повозки к большому зданию на другой стороне двора.

– Госпожа, можно забрать повозку? – крикнул ей вслед кто-то из угрюмых.

Мы бы потеряли не только разум тети Бек, но и повозку, если бы не вмешался Зеленослезка. Он взлетел в воздух вихрем зеленых перьев, завис перед лицом госпожи Ломы, хлопая крыльями, и пронзительно заверещал:

– Вспомни проклятие! Вспомни проклятие!

Госпожа Лома прикрыла лицо толстым локтем и взревела:

– Да будь ты тоже п-проклята, настырная птица! Вышвырните их вон вместе с повозкой! – закричала она через плечо. И затопала, спотыкаясь среди кур и свиней, и на ходу орала на своих прислужниц: – Я здесь королева или кто? Какое право имеет эта птица? Какое право?..

Зеленослезка спорхнул обратно на облучок и уселся там с самодовольным видом. Те угрюмые в черном и все остальные как попало побросали нашу поклажу обратно в повозку, правда, одежду и сыр не вернули, а Финн подбежал к Мо, взял ее под уздцы и развернул. Между тем в отдалении прислужницы ворковали над разоравшейся королевой. Было ясно, что здесь все боятся ее до полусмерти. И немудрено, если она каждый раз, когда не в духе, превращает кого-нибудь в осла. Я и сама ужасно перепугалась. Даже дышать толком не могла, пока не уговорила тетю Бек сесть в повозку и Ивар не вывез ее за частокол.

Когда мы снова выехали на дорогу, мне пришлось всем объяснять, что случилось. Впрочем, нет, не всем: Финн, похоже, сам сообразил. Очевидно, про эту Красную женщину на Бернике знали все. Финн постоянно перебивал меня благочестивыми возгласами: «Мы еще легко отделались, хвала Богине!» Но мальчики никак не могли меня понять. Ивар все спрашивал, почему никто из угрюмых до сих пор не проткнул госпожу Лому копьем в спину.

– Лучше дождаться, когда она уснет, положить ей лицо на подушку и сесть сверху, – задумчиво проговорил Огго.

Такого я от него не ожидала, однако сдержалась и сказала:

– Нет, вас превратили бы в ослов при первой же попытке. Она очень могущественная. Она бы сразу поняла. Вы бы и сделать ничего не успели, а она уже прочитала бы ваши мысли.

– Ты хочешь сказать, что эта коровища и правда умеет превращать людей в ослов? – Ивар ушам своим не поверил.

– Да, может, – кивнул Финн. – И превращает.

– Когда вот так напьется? – уточнил Ивар.

– Да, – сказала я. – Наверное, когда напьется, то чаще.

– А трезвой она, говорят, редко бывает, – добавил Финн.

– Но ведь Бек она не превратила в ослицу, правда? – резонно заметил Огго.

– Хотела, но не смогла, – сказала я.

– Я видел, что она пыталась что-то сделать, – признался Огго.

– Неплохо они там устроились, – сказал Ивар с обычным своим бессердечием. – Напускают на путников ослов, арестовывают, забирают все имущество, но заподозрить в этом колдовство трудно. Брат бы оценил.

– А почему тогда Бек не превратилась в ослицу? – гнул свое Огго.

– У нее очень сильный характер, – сказала я. – Думаю, поэтому.

– И правда, – согласился Финн. – Она наверняка скоро придет в себя.

Мы все посмотрели на тетю Бек. Она сидела среди сумок прямо-прямо, и лицо у нее ничего не выражало, но все мы не сомневались, что будет именно так, как сказал Финн, и тетя Бек вот-вот встанет и отберет у Ивара поводья.

Однако этого не произошло.

Близился вечер, а тетя Бек все сидела и сидела. Когда мы к ней обращались, она отвечала, только если несколько раз повторить вопрос, и говорила всегда одно и то же: «Чего не знаю, того не знаю» – таким тоном, будто глубоко о чем-то задумалась. Это было страшно.

Тем временем мы перевалили еще через несколько низких холмов, и пейзаж немного переменился. Зелень стала темнее, но, может, только потому, что дождь усилился. Потом мы приехали в деревушку, и Финн подсеменил к какой-то женщине, которая опускала ведро в колодец.

– Скажите, а в этом краю тоже правит госпожа Лома?

– Нет, хвала Богине! – был ответ. – Эти земли принадлежат королеве Море.

Все мы вздохнули с облегчением. По-моему, даже Мо. С той минуты мы все только и ждали, когда тетя Бек придет в себя. Однако этого не происходило. Она все сидела и сидела. Я начала всерьез бояться за нее. Беда в том, что тетя Бек, естественно, распоряжалась деньгами. Но денег нигде в повозке не нашлось. И я не видела, чтобы их отыскали угрюмые люди госпожи Ломы, хотя могла ошибаться. Я спросила всех, не заметили ли они, как кто-нибудь прикарманил наши деньги, пока мы были во дворе за частоколом. Все ответили, что вроде бы нет.

– Я смотрел в оба! – заявил Ивар. – Даже знаю, куда утащили мой плащ. Я бы заметил, если бы кто-то взял кошель с монетами. Он был довольно большой.