9 сентября 2011, 16:15

Из официальной сводки СКР:

«Главным следственным управлением СК России продолжается расследование уголовного дела по факту крушения 7 сентября 2011 года около аэропорта Туношна под Ярославлем пассажирского самолета “ЯК-42”, повлекшего гибель 43 лиц. По делу создана следственно-оперативная группа, в которую включены наиболее опытные следователи и криминалисты центрального аппарата Следственного комитета Российской Федерации…»

Опытные юристы сразу заметили изменение — уголовное дело было на месте решением руководства СКР передано из областного следственного отдела на транспорте в центральный аппарат — следственной группе ГСУ. Это связано не только с общественным резонансом, но и со сложностью дела и производством следственных действий в нескольких регионах и даже в разных федеральных округах.

После этого в один из поздних вечеров члены следственной группы обсуждали, кому из них придется дальше вести дело. Опытные следователи уже имели по нескольку важных дел в производстве, а у молодого Антона Никитина еще ни одного дела на этом уровне не было. Он только две недели как получил назначение в ГСУ. Коллеги сказали — опыт дело наживное, давай, не стесняйся подойти к руководителю отдела и прояви инициативу. Опять же основная часть полевой работы уже сделана или будет сделана за эту неделю всей следственной группой, и останется работа с документами, где именно Никитин продвинулся дальше всего.

Наутро следователи подходят к передвижной криминалистической лаборатории, где генерал Исканцев уже изучает результаты экспертиз. Коллеги тут же начинают толкать молодого товарища в бок и громко так, чтобы начальник отдела услышал: «Давай, скажи, как мы говорили. Дело отдайте мне, а остальных можно и по домам отпустить…»

Анатолий Георгиевич только посмеялся. Он и сам бы не прочь быстрее домой. Однако следственная группа должна сделать еще многое здесь, на месте. Нужно завершить допросы в аэропорту и в спортивной команде. Нужно обеспечить допросы потерпевших — родственников погибших, опознание. При этом во многих случаях даже просто читать описание судмедэкспертами многочисленных травм, полученных жертвами катастрофы, было тяжко, а не то что опознать человека в кровавом месиве. Поэтому во многих случаях приходилось брать у родственников кровь и назначать генетическую экспертизу. Наконец, нужно дождаться результатов взрывотехнической экспертизы.

14 сентября 2011 года, 9 утра

Ярославль, ул. Свободы, 74Б

С утра состоялось совещание с коллегами из Ярославского следственного отдела на транспорте, завершавшими подготовку документов по передаче дела в центральный аппарат СКР.

Накануне вечером пришли важные экспертные заключения. Первое: взрывотехническая судебная экспертиза не обнаружила на объектах, изъятых в ходе осмотра места происшествия, следов взрывчатых веществ и продуктов их сгорания. Второе: генетическая экспертиза подтвердила, что за штурвалом самолета был Андрей Соломенцев. Сравнение хромосомной ДНК с пробой, взятой у сына летчика, дало 99,998 % расчетной вероятности определения отцовства.

Это была последняя и, наверное, самая важная из генетических экспертиз по делу. Теперь было полностью исключено, что в кабине или салоне самолета был кто-то чужой, не имевший отношения к экипажу или спортивной команде. Не только возможность теракта, но любого преднамеренного воздействия на экипаж и машину были исключены.

После этих выводов, доложенных заместителю Председателя СКР В. Пискареву, расследование перешло из режима экстренного реагирования в более спокойное и размеренное русло. Но все равно продолжилась до конца недели завершающая работа по оформлению документов и передаче дел.

Все дело в технике?

19 сентября, понедельник, с 9 утра

Москва, Технический пер., 2

Наверное, молодой следователь Никитин и в самом деле показал свою работоспособность и грамотность, умение быстро учиться, работая в группе экстренного реагирования на месте катастрофы. Иначе не стали бы коллеги полушутя рекомендовать его. И не стал бы опытнейший руководитель отдела всерьез рассматривать эту рекомендацию. Тем не менее сразу после приезда в Москву, в первый день рабочей недели Исканцев вызвал к себе Никитина и передал ему уголовное дело.

По рассказу самого Никитина, это все равно стало неожиданностью, пусть и желаемой. Понятно, что такое задание — большой аванс и большая ответственность для новичка, без году неделя в центральном аппарате СКР.

Возможно, свою роль сыграл тот факт, что большая часть материалов уже была собрана следственной группой под руководством начальника отдела и под личным контролем начальника главка. И потом, расследование технических версий катастрофы оставалось прежде всего за экспертами Межгосударственного авиационного комитета.

Кто-то из опытных следователей, работавших в соседнем кабинете, даже решил не то приободрить, не то успокоить молодого коллегу. Мол, дело, конечно, сложнейшее, но такие дела в большинстве своем ничем не заканчиваются. В предшествующие годы процентов 70–80 происшествий были связаны с «человеческим фактором». Установят вину пилота, и придется прекращать за смертью виновника.

Никитину даже стало немного обидно: только доверили особо важное дело, и вдруг — придется прекращать. Но все ли так просто и однозначно? Впрочем, эти мысли уже приходили ему в голову и раньше, при работе с документами в аэропорту, в общении с работниками авиации и опытными коллегами. Если виноват пилот, если он был не готов к такому полету, то кто-то ведь доверил ему штурвал и жизни десятков пассажиров? Кто-то должен нести ответственность? Даже когда водитель садится за руль личного автомобиля, он перед этим экзамены сдает после обучения, а сотрудник ГАИ своей подписью удостоверяет допуск.

21 сентября, среда, около полудня

Москва, ул. Б. Ордынка, 22/2/1

офис Межгосударственного авиационного комитета

За две недели специалисты научно-технической комиссии МАК успели восстановить работу магнитных носителей информации «черного ящика». Следователь оформил протокол осмотра с фотофиксацией. Для него была также сделана копия закодированной информации на оптическом диске.

Следственная группа уже основательно потрудилась над исключением остальных версий, кроме технической неисправности самолета или ошибки пилотов. Поэтому на данном этапе главным стало техническое расследование силами экспертов МАК.

Есть принципиальное различие технического расследования МАК и следственных действий СКР. Расследование МАК отвечает на вопросы, как произошла катастрофа, по каким техническим причинам, какие технические факторы ей способствовали. А экспертиза или следственные эксперименты в рамках уголовного дела отвечают на вопрос, кто виноват в этой аварии, если есть жертвы. Специалисты судебной экспертизы, безусловно, принимают во внимание технический отчет МАК как заключение компетентных в своей сфере знаний людей. Но при производстве экспертизы они также изучают материалы уголовного дела, подтвержденные показаниями свидетелей или иным способом.