созвано заседание ЦК РКП, на котором Чаушеску информировал о своем разговоре с советским дипломатом и о содержании письма. Подводя итог своему выступлению, он заявил, что сделает все возможное для позитивного развития отношений с Советским Союзом и социалистическими странами, чтобы устранить «любые спекуляции со стороны империалистических кругов»[254].

28 августа, уже после окончания советско-чехословацких переговоров[255], Чаушеску подчеркнул, что нельзя действовать через голову нынешнего руководства Чехословакии во главе с президентом Л. Свободой. Он также не поддержал идею создания чехословацкого правительства в эмиграции[256].

Таким образом, во время чехословацких событий 1968 г. румынское руководство во главе с Чаушеску заняло особую позицию, отличную от других стран Варшавского договора. В создавшихся кризисных условиях в социалистическом содружестве и на международной арене в связи с вводом войск пяти государств Варшавского договора румынский лидер защищал прежде всего собственные интересы и стремился к укреплению личных позиций, как внутри страны, так и за рубежом. Во внутренней политике, сохраняя устаревшую экстенсивную модель социализма с опорой на собственные силы, Чаушеску пошел по пути раздувания национализма и антисоветизма. Во внешней политике, лавируя в треугольнике Москва – Пекин – Вашингтон, он стремился добиться преференций, прежде всего, со стороны западных держав. Ничего общего с трансформационными идеями и реформированием социалистического общества в демократическом направлении его политика не имела.

Бела Йожефович Желицки

Янош Кадар и Александр Дубчек: Взаимодействие во время чехословацких событий 1968 г.

Со времени подавления венгерской революции 1956 г. прошло всего 12 лет, когда наступила «Пражская весна». В 1968 г. весь мир пришел в движение, охватившее как благополучный Запад, так и многострадальный Восток и заявившее о себе чередой значительных, порой трагических событий в общественно-политической жизни. Достаточно вспомнить мощные студенческие демонстрации в Париже, которые напугали даже генерала де Голля, молодежные акции протеста в Западной Европе и Польше, кровопролитные бои в Южном Вьетнаме, гражданские войны в Лаосе и Камбодже, гибель первого в мире космонавта Ю. А. Гагарина, убийство сенатора США Р. Кеннеди…

Массовые беспорядки, протесты и бунты по всему миру имели разный характер, были вызваны различными причинами, которые толковались по-разному, но суть их была одна – стремление к переменам, к политическим и социальным преобразованиям, к расширению демократических свобод и изменениям существующих порядков. В Западной Европе под воздействием идей либерализма звучали требования расширения гражданских прав и свобод, популяризировались лозунги, осуждавшие расизм, в поддержку радикальных идей и свободы нравов.

В социалистическом мире 1968 г. ознаменовался борьбой против тоталитаризма, сопротивлением тирании, диктату и застою, стремлением к реформированию общественной системы, к ее демократизации. Одним из наиболее ярких и судьбоносных событий 1968 г. стала, конечно, «Пражская весна» – своеобразный символ перемен, выражение настроений широких народных масс, их жажды свободомыслия и стремления к свободе.

В условиях коммунистической диктатуры правящие партии не допускали свободомыслия и реального существования оппозиции, уничтожали их в зародыше, отказывая даже собственным функционерам в попытках что-либо изменить, улучшить в системе, т. е. отойти от сталинского образца в направлении гуманизации социализма. Для блокирования подобных устремлений в рамках «социалистического лагеря» использовались как внутренние, так нередко и внешние силы.

Для двух центральноевропейских стран – Венгрии и Чехословакии 1968 г. стал временем реформаторских инициатив и начинаний. Весьма упрощенно и условно их можно назвать реформами Кадара и Дубчека (хотя на самом деле в ВНР эта реформа больше связана с именем Режё Ньерша, а в ЧССР в условиях коммунистической диктатуры – Любомира Штроугала и Оты Шика). Начатые тогда преобразования, так или иначе, вели к созданию отличающихся от советской модели вариантов социализма. Ранним предшественником подобных, правда, еще робких реформаторских инициатив в Венгрии в 1953 г. стал премьер-министр Имре Надь, но ему, как известно, не было позволено реализовать свои идеи. Обозначенные им начинания экономических и частичных политических реформ в условиях ракошистского «социализма» признавались «преждевременными» и даже вредными. Они отвергались самим партийным ареопагом. Инициативы Надя были уничтожены на корню, а его самого объявили ревизионистом. Между тем венгерская историческая практика убедительно показала, что в условиях застоя при пренебрежительном отношении к назревшим преобразованиям и реформам в общественно-политической жизни появляются противоречия, назревает напряжение, которое приводит к росту недовольства, к массовым протестам и чревато стихийным революционным взрывом. Впрочем, Янош Кадар, согласившись в 1956-м на роль душителя или могильщика венгерской революции, придя к власти, был вынужден осознать необходимость уступок восставшему народу. После подавления революции он согласился на определенные перемены.

Находясь у власти, Кадар вскоре поддержал реформаторские инициативы. После предварительных опытов и отраслевых испытаний с 1 января 1968 г. Венгрия начала «реформу экономического механизма»[257], которая сразу же стала давать положительные результаты. Опыт постреволюционного «примирения» со своим народом, «молчаливое согласие» венгерского общества с властью в обмен на частичные уступки с ее стороны позволили Кадару завоевать определенное признание в стране и мире. Правда, в «лагере социализма» венгерскому лидеру пришлось преодолеть немалые препятствия, чтобы отстоять возможность реформы. Успехи Кадара вызывали к нему и его политической практике интерес и уважение со стороны реформаторов в других странах региона. В руководстве компартии Чехословакии интерес к венгерскому опыту проявился главным образом в 1968 г., когда КПЧ возглавил бывший первый секретарь компартии Словакии Александр Дубчек.

Обстановка в странах Восточной Европы к началу 1968 г. реально мало чем отличалась от предреволюционной ситуации 1956 г. в Венгрии. При этом потребность в переменах, в демократизации жизни общества оставалась неизменной. Однако коммунистические режимы, в которых решающее слово по-прежнему принадлежало старым испытанным кадрам, не учли уроков истории, не считались с потребностью в преобразованиях и настроениями масс. Явно недостаточным оказался и учет уроков 1956 г. реформаторскими и леворадикальными силами, настроенными на серьезные перемены. Кроме того, как показали события 1968 г., сторонники демократизации не ощущали пределы допустимого, переоценили свои возможности и пренебрегли грозившей им реальной опасностью.

Что касается высшего руководства КПЧ, то обстановка в нем была сложной. Реформаторской части обновленной партийной элиты во главе с Дубчеком, настроенной с конца 1967 г. на реформы, также пришлось встретить сопротивление ортодоксальной части партийной верхушки. Впрочем, «отец венгерской реформы» Ньерш, который в кризисном 1968 г. дважды побывал в ЧССР, где встречался и беседовал со многими политическими деятелями, в отчете о поездке от 4 марта 1968 г., представленном в ЦК Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП), с полной убежденностью писал, что «в Чехословакии в кризисе оказалась не система, а догматическая политика, политический курс, представленный А. Новотным, его методы и стиль работы». Раскрывая конкретные причины и оценивая ситуацию в соседней стране, Ньерш отмечал, что Дубчеку, которого он охарактеризовал как «преданного идее коммуниста», приходится нелегко при отстаивании