– Джексон в то время так и жил с Арнольдом – он всегда казался странно привязанным к этому старику, уж не знаю с чего, – и крутил роман с энергичной блондиночкой из Дардейла по имени Мэригольд, мечтавшей покорить Голливуд. Я-то сразу знала, что она Джексону не пара. – Сейчас бабушка говорит точь-в-точь как Бетси. – И эти ее ужасные туфли на высоченных каблуках – застрянет в грязи на подъездной дорожке и пищит, чтобы Джексон ее перенес.

– Понятно, все дело в каблуках!

– Не надо ехидничать, выставляя меня деревенщиной. Между прочим, мы с Фитцем вчера прошлись по магазинам и накупили модных вещичек. А вечером я ходила в коктейль-бар в твоих сапогах на шпильке!

Ого. Надеюсь, она с них не свалится…

– Та девица везде ходила на каблучищах и в мини-юбке. Джексон с нее пылинки сдувал: дверь придержит, пакеты возьмет, а она ради него и пальцем не пошевелила. Потом я ее полгода не видела – наверное, расстались, – но внезапно объявилась, этаким дирижаблем.

– Дирижаблем? – я удивленно смеюсь.

– Дирижаблем, ага, – с удовольствием повторяет бабушка. – Беременная! Джексон все время ездил в Дардейл сидеть с дочкой. Было это… дай подумать… года три-четыре назад. И вот тут самое интересное: Мэригольд уехала в Лос-Анджелес сниматься в кино и забрала дочку с собой. Джексон теперь с ней почти не видится.

Бедный Джексон. Мне так стыдно за свои слова, что я готова просить ему подпольную дегустацию.

Телефон вибрирует в руке. Он допотопный, времен дискет и тамагочи, поэтому не сразу поймешь, что с ним. Оказывается, вторая линия.

– Бабуль, мне пора. Созвонимся, целую.

– Пока, солнышко.

Я переключаю звонок.

– Алло? – раздается в трубке дрожащий голос. – Это Лина Коттон?

– Да, кто говорит? – Я автоматически переключаюсь на свой деловой голос. Странное чувство.

– Меня зовут Никола Алдерсон. Я увидела ваше объявление в магазине, о помощи…

Вчера я съездила в Нарджил и развесила несколько листовок, напечатанных на бабушкином принтере, но такого быстрого отклика не ожидала.

– Здравствуйте, Никола! Спасибо за звонок.

– Это точно бесплатно? – спрашивает она. – Слишком уж это… привлекательно. Внук мне твердит, что нельзя верить в электронные письма, где поздравляют с выигрышем, а ваше объявление недалеко ушло. Бесплатный сыр и все в таком духе.

Я киваю сама себе. Она молодец. Вот бы моей бабуле ее осторожность, а то пару лет назад она приняла спам за письмо из банка и чуть не перевела все деньги на какой-то таинственный счет в неизвестном банке.

– Никола, не бойтесь, никакого обмана. Моя бабушка загорелась идеей помогать одиноким и ограниченным в передвижении людям, а я пока живу у нее и вот решила поучаствовать… Машина у меня есть, время тоже.

– А как мне убедиться, что вы не увезете меня в лес и не съедите?

– Могу спросить о том же у вас! – смеясь, говорю я.

– Это правда, – задумчиво тянет Никола. – Мне бы взглянуть на вас… Давайте встретимся в церкви? Там убить меня будет трудно.

– Отличная идея! Когда вам удобно?

Десять вечера. Я целуюсь с мужчиной на пороге его дома. Обняв меня, он проводит пальцем вдоль молнии моего платья, словно готовится вот-то его расстегнуть.

Встреча с Тодом словно открыла путь к давно забытой Эйлин. Вчера поймала себя на том, что смеюсь в полный голос. Не уверена, что я в юности так смеялась. У меня будто выросли крылья.

Только в глубине души сидит виноватый шепоток: после знакомства с Тодом Уэйд все никак не идет из головы. Думаю, все дело в привычке. Я же пятьдесят лет не целовала никого кроме мужа. У Тода губы совсем другие. Голова, шея, плечи – все такое странное для моих ладоней, привыкших к телу Уэйда. Целоваться с ним – все равно что надевать чужую одежду: непривычно, странно, но забавно.

Я неохотно освобождаюсь из его объятий.

– Может, зайдешь? – приглашает Тод.

– Пока нет. Это же только третье свидание, – с улыбкой отвечаю я.

Это было мое условие. Я приняла все оговорки Тода для наших отношений, но сказала, что не лягу с ним в постель, пока у нас не будет пять свиданий. Мне хотелось получше в нему приглядеться. Конечно, я приехала ради развлечений и не собираюсь – как выразился Фитц – разыгрывать из себя недотрогу, но секс для меня кое-что значит, и к первому попавшемуся мужчине я в кровать не полезу.

Но Тод мне по-настоящему нравится. Может, мое условие и не настолько…

– Я всегда вижу, если женщина сомневается. – Он смеется и дарит мне еще один долгий поцелуй. – А теперь садись в такси и поезжай домой. Пока мы не нарушили твое же правило. – Он задорно подмигивает.

Боже милостивый. Мне и правда лучше уехать.

Утром я разрешаю себе поспать и встаю только в восемь. Выйдя из спальни, я обнаруживаю на диване плачущую Марту.

– Ой, доброе утро. – Я замираю в дверях, боясь смутить ее своим появлением.

Марта поднимает на меня заплаканное лицо и подзывает к себе:

– Посидите со мной? Не привыкла плакать в одиночестве. Обычно Лина меня утешает. – Я устраиваюсь рядом. – Хорошо выглядите, миссис Коттон. Ходили вчера на свидание с тем седовласым красавцем?

Я чувствую, что краснею. Марта улыбается.

– Не привязывайтесь к нему слишком сильно. Говорю это только потому, что вы сами просили напомнить. А как по мне, его упускать нельзя.

– Не волнуйся за меня, дорогая. У тебя-то что случилось? Если не секрет, конечно.

– Нам с Яз скоро переезжать, а мне дом не нравится! Она говорит, уже не до прихотей, а я ей, что решение важное и нельзя торопиться, а она… – Марта опять начинает плакать, слезы капают с подбородка. – Я так волнуюсь. Я, наверное, не готова стать матерью! Да и Яз все время занята своими делами и не помогает. Ребенок вот-вот родится, а она думает, что это ничего в нашей жизни не изменит. Но ведь все будет иначе. И это меня пугает. А у нас ничего не готово! Божечки…

Пытаюсь вспомнить, в какой счастливый ужас меня повергла новость о собственной беременности. Нам с Уэйдом пришлось нелегко. Мы в тот момент еще не были женаты, даже не помолвлены. В день свадьбы живота еще видно не было, так что никто о нашем секрете и не догадался. И я помню панику, накатывавшую на меня, как сейчас на Марту.

Больше всего меня расстраивало, что планам конец. В Лондоне мне не работать, мир не изменить. И конец приключениям. Вернее, меня ждало самое большое приключение, но пережить мне его предстояло, не выходя из дома. О том, чтобы покинуть Хэмли, больше не могло быть и речи. Что же касается мужчин… Теперь у меня был Уэйд, навсегда. Он поступил добропорядочно и сделал предложение, и я была ему благодарна. Боюсь представить, чтобы в ином случае сделали мои родители.