Закончив свои делишки, Ватсон стал бродить по двору.

– Иди погуляй немного, я еще не готова возвращаться, только далеко не уходи.

Он бросил взгляд на коттедж, затем на меня.

– О, боже мой. Как меня угораздило связаться с таким привередливым, хмурым маленьким существом? – Я наклонилась чтобы почесать Ватсона за ушком, но он отстранился и отбежал к двери.

Покачав головой, я проследовала за ним, открыла входную дверь и впустила Ватсона внутрь. Я прислонилась к двери, наслаждаясь видом заснеженного двора в обрамлении карниза крыши и деревянных балок крыльца. Это был рай. Хотя День благодарения должен был наступить еще только через неделю, мне захотелось поставить рождественскую елку. Скоро я буду сидеть у камина, читать книгу, а огоньки моей елки будут радостно мерцать, пока за окном идет снег. Я положила руки в карманы куртки и укуталась в нее плотнее, наслаждаясь моментом.

Внезапно что-то в кармане коснулось моих пальцев, я вытащила этот предмет и посмотрела на него при свете луны. Перо! А я про него и забыла. Какие странные вещицы я складирую у себя карманах!

То самое перо! У меня появилась новая мысль, когда я вспомнила разговор с Эдди. Что, если дело не во вкусняшках, или угрозах со стороны Агаты, или ее мерзком характере? Что, если дело вообще не в Агате? Ведь она же встречалась с Сидом.

Я разглядывала перо и размышляла. Очевидно, полиция конфисковала холодильник с совой внутри. Могло ли убийство быть связанным с таксидермией? Не принадлежала ли эта сова к виду, который находится под угрозой исчезновения? Я почти уверена, что слышала нечто подобное. Огромные черные глаза ожили в моей памяти. Слишком много смертей произошло в «Рогах и Копытах». Агата, сам Сид, бесчисленное количество животных.

Прекрасно. То, что мне было нужно. Еще одна ниточка.

Еще пару минут я смотрела на перышко, раздумывая, затем снова положила его в карман и вошла в дом. Когда я вернулась в спальню, Ватсон уже тихо посапывал на своей лежанке рядом с моей кроватью на четырех столбиках.

– Как же тебе хорошо, ты даже и представить не можешь.

Я на цыпочках пробралась через комнату и нырнула под одеяло, натягивая его до самого подбородка, и зарылась в подушки.

Красные цифры озаряли комнату, напоминая мне, что я забыла отвернуть будильник экраном к стене.

Ватсон сладко вздохнул во сне, и я закатила глаза.

Ну, ладно, будь что будет. В любом случае, вряд ли я сегодня усну.

В моем коттедже все еще не было доступа в Интернет, поэтому я решила поехать в библиотеку или к маме, чтобы кое-что разузнать. Я, конечно, сомневалась, что с помощью Гугла смогу определить, какой именно сове принадлежало это перо. Полагаю, существует немало видов с таким окрасом. Вчера я случайно заметила птичий рынок в центре города. Со стороны он выглядел как бесконечное количество кормушек и мешков зерен для птиц, но, может быть, там мне бы смогли помочь.

Одевшись потеплее, мы с Ватсоном запрыгнули в «мини-купер» и отправились в ту сторону. На полпути к центру я поняла, что упускаю из виду одну важную вещь. Я ведь теперь жила в Эстес-Парке, рядом с которым располагался национальный парк. То есть у меня под рукой был целый лес, в котором работало множество экспертов по животным.

Я остановилась рядом с кофейней, чтобы выпить чай-латте и попробовать какую-нибудь другую выпечку. Возможно, рогалик будет не таким сухим, как лепешка.

Но мне снова не повезло. А вот Ватсон с удовольствием проглотил свою половину.

Мы проехали несколько километров от центра по извилистой дороге, мимо различных кварталов, до самого входа в национальный парк. Снег перестал идти, и день был очень светлым. Эстес-Парк превратился в деревню из рождественской сказки. Было бы здорово сейчас украшать елку дома, а не расследовать убийство.

Эта мысль заставила меня задуматься.

Ну ладно. Нужно признаться себе в том, что мама была права. Я не просто пыталась спасти доброе имя Барри. Я хотела найти убийцу. Хотела, чтобы папа посмотрел на меня сверху, улыбнулся и прошептал: «Это моя девочка!» И, по правде говоря, наряжать рождественскую елку не так весело, как расследовать убийство.

Ощутив головокружение, я подъехала к одной из будок для оплаты проезда, которая выглядела как маленькая бревенчатая избушка. Я открыла окно и стала ждать, пока кто-нибудь обратит на меня внимание. Но тщетно.

Немного подождав, я решила постучать и высунулась из окна. Но ремень безопасности не пустил меня. Со стоном я отстегнула его и попробовала еще раз, побарабанив пальцами по холодному стеклу.

Охранник подпрыгнул и вскрикнул от неожиданности, когда увидел меня. Хотя глаза его округлились, а лицо выражало испуг, моя душа как будто отделилась от тела, во всяком случае, ничего подобного раньше я не испытывала. На меня смотрел сам Оскар Де Ла Хойя.

Другими словами, мужчина моей мечты. Единственный раз меня действительно увлекла беседа папы и Гэри о спорте: тогда они обсуждали один из боев Оскара Де Ла Хойи, который показали по телевизору. Я сделала вид, что не заметила, как красив был этот мужчина. Я никогда не понимала, как человек с таким прекрасным лицом мог зарабатывать на жизнь, подставляя себя под удары.

Оскар открыл окошко, и испуганное выражение его лица сменилось улыбкой, а затем он рассмеялся:

– Простите, пожалуйста! Я что-то задумался. Хорошо, что окно было закрыто, иначе вы бы услышали, как я завизжал, точно пятилетняя девчонка.

Я вроде бы ответила что-то, но не могу сказать наверняка. Я лишилась дара речи. В жизни он был гораздо красивее, чем на экране.

Оскар прищурил свои темные глаза:

– Мэм, с вами все в порядке?

Это слово вернуло меня с небес на землю. И хорошо, что вернуло. Передо мной предстал Оскар Де Ла Хойя времен, когда я училась в седьмом классе. Этому парнишке было около двадцати пяти, и он воспринимал меня как «мэм».

Этим утром я абсолютно не запаривалась по поводу подводки глаз и прозрачного блеска на губах, как учил Персиваль.

Оскар высунулся из окна и коснулся моей руки:

– Вам нужна помощь, мэм?

Вблизи оказалось, что Оскар Де Ла Хойя был скорее смазливым, чем красивым. Определенно привлекательным, но по-мальчишески привлекательным, а не по-мужски, как Брэнсон Векслер, который сполна был этим наделен.

– Мне кого-нибудь вызвать? Может, врача?

– Вам кто-нибудь говорил что вы похожи на Оскара Де Ла Хойя?

О, боже мой! О, боже! Боже! Мой!

Я не хотела этого говорить. Оно само вырвалось.

Парень добродушно улыбнулся. Ну почему он позволял кому-то избивать свое прекрасное лицо?

– Да, мне постоянно говорят об этом. Хотя этому мужику уже около пятидесяти, поэтому я не могу понять, комплимент это или оскорбление.