Раздались непонятные звуки – что-то вроде потрескивания,писка, звонкого похрустыванья. Ага, это они беседуют, мнениями обмениваются,намерениями, надо полагать, делятся… Может быть, большинством голосов решатупотребить его в пищу…

Он стоял, стиснув рукоять бесполезной сабли, а косатки, судяпо звукам, продолжали оживленную беседу. Глупо строить догадки, но Сварогуотчего-то почудилось в их писке-хрусте-треске некоторое удивление. Вполне можетоказаться, так и было. Вряд ли им приходилось видеть прежде, как сухопутныйдвуногий житель спокойно расхаживает по дну морскому, вовсе не собираясьзадыхаться и тонуть. Плохо, что эти изящные рожи лишены всякой мимики…

Дискуссия продолжалась довольно долго, временами то однакосатка, то другая – всегда это была только одна – выдвигалась из строя,шевельнув плавниками, приближалась к Сварогу на длину вытянутой руки ивсматривалась немигающе, пристально. Потом возвращалась на свое место. Может, ине сожрут, приободрившись, подумал Сварог. К чему разводить долгие дискуссии,если собираешься сожрать? О чем они балабонят, знать бы…

Прения завершились так внезапно, что Сварог вздрогнул отнеожиданности, большая часть косаток прянула вверх и, держа безукоризненныйстрой, унеслась в неизвестном направлении. Осталось четыре. Они висели напрежнем месте, удерживаясь легкими движениями плавников, и уже не болтали. Всеравно многовато для одинокого, вооруженного лишь саблей человека – каждая рыбкав три Свароговых роста, а уж зубы…

Он терпеливо ждал, потому что ничего другого не оставалось.Окажись это змеи, можно было попытаться с ними поговорить, но наречия этихсозданий он не знал.

Одна из косаток вдруг шевельнулась, медленно подплыла к немуи, опустившись к самой мостовой, повернулась боком. Наклонила в сторону Сварогаспинной плавник, напоминавший кривую саблю. Несколько раз качнула им так, чтоон ощутимо похлопал Сварога по груди. Остальные не двигались.

Что-то это должно было означать. Сварог не пошевелился.Издав скрежещущий звук, косатка вновь шлепнула его плавником по груди. Нетсомнений, что от него что-то настойчиво требовали. Что ей надобно? Слопатьвроде бы не собираются…

А что, если… Почему бы и нет? Он прекрасно помнил земныеистории о дельфинах, упорно буксировавших одиноких пловцов к твердой земле, издешние аналогичные рассказы о косатках, спасавших потерпевших крушение моряковили рыбаков, оставшихся в открытом море без лодки.

Вторая косатка надвинулась на него сбоку, действуя рыломтак, словно хотела осторожно отодвинуть от стены. Сварог решился. Засунул саблюза широкий кожаный пояс – перевязь с ножнами осталась в кабинете адмирала –неуклюже взобрался на округлую черную спину и обеими руками вцепился в плавнику самого основания.

Похоже, именно это от него и требовалось. Косаткамоментально прянула вверх, по косой линии поднялась над домами и понеслась,энергично работая хвостом. Остальные мчались рядом. На спине морского хищникаудержаться оказалось гораздо труднее, чем на лошади. Сварог отчаянно стискивалногами крутые твердые бока, вцепился в плавник, с грехом пополам усидев.Косатка мчалась так, словно не понимала, как ему трудно на ней держаться.

Вокруг становилось все светлее и светлее – и голова Сварога,прорвав макушкой некий неощутимый занавес, вдруг оказалась на вольном воздухе.Море было все таким же спокойным, солнце кренилось к закату.

Косатка после длившегося буквально несколько секундзамешательства помчалась куда-то, вспенивая воду. «Уж не к ближайшей ли суше выменя собираетесь доставить? – подумал Сварог. – В любом случае ясно,что есть не станете, спасибо и на том. Значит, поживем еще…»

Косатка неслась, словно торпедный катер. Сварог мало что мограссмотреть вокруг за белопенными брызгами, хлеставшими в лицо так, словно егополивали из шланга, но все же рассмотрел впереди вереницу высоких парусов.Правда, была в них какая-то непонятная пока то ли странность, то линеправильность, но все же это были самые натуральные паруса. Паруса – этокорабли. Корабли – это люди. Не исключено, что именно эта нехитрая логическаяцепочка сложилась в мозгу несущейся по морской глади косатки – коли уж онаозаботилась спасением Сварога.

Косатка заметно сбавила скорость, повернула. Теперь онадвигалась параллельно… нет, не кораблям, плотам. Длинная вереница огромныхплотов, на каждом – единственная мачта и косой парус, а также несколькоплетеных хижин с острыми крышами. По бокам закреплены горизонтально длинныевесла, бездействующие сейчас, видно, что у невысоких бортов толпятся люди.

Сварогу уже доводилось слышать об этой морскойдостопримечательности, хотя вживую прежде не сталкивался. Зовутся они МорскимиБродягами – это здешние цыгане, вечные странники, с незапамятных временбороздящие океан на своих плотах. Давным-давно Шторм привел их в такой ужас,что они дали клятву никогда в жизни не ступать на твердую землю – и, чтохарактерно, клятву эту свято держали их потомки бог ведает в каком поколении.

Никто не помнил, когда именно они пустились в бесконечноеплаванье – быть может, не сразу после Шторма, но уж, несомненно, вскоре послеВьюги. Так и странствовали, причаливая порой по своим надобностям к инымостровам или Харуму, но никогда не ступая на землю. Было их, согласноприблизительным подсчетам восьмого департамента, тысяч пять. Никакого подданствау них, понятное дело, не имелось, на них с тех же самых незапамятных временпопросту махнули рукой как таларские, так и небесные власти, поскольку, побольшому счету, от Морских Бродяг не было ни вреда, ни пользы. Давным-давноиные оптимистично настроенные короли пытались посадить их на сушу, но ничего изэтого не вышло, предпочитали покончить с собой, но на тверди не жить.

Насколько помнил Сварог, эти вечные странники все же немогли выжить, не поддерживая с сушей хотя бы редких контактов. Они регулярнопричаливали в нескольких портах, главным образом на островах, вели меновуюторговлю, предлагая либо жемчуг, либо разнообразные морские редкости вродекораллов, тюленьих шкур или особо ценимой гурманами рыбы. Временами в тех жепортах раздобывали себе невест ради притока свежей крови – самым легальнымобразом, заранее объявляя о намерениях и платя неплохой калым. Самоеинтересное, что охотников пристроить таким образом дочек всегда хватало – срединарода из низших классов, прозябавшего в такой бедности, что это импредставлялось наилучшим выходом. Хватало и откровенных авантюристок – испоконвеков ходили слухи, что Морские Бродяги, отличные пловцы и ныряльщики, добылинемало сокровищ с затонувших на доступной им глубине кораблей. По той жепричине на них порой нападали и пираты, что было не самым легким предприятием:драться морские странники умели. Правда, и капитан Зо, и Интагар как-торассказывали Сварогу, что в жизни не слыхивали о счастливчиках, которыезавладели бы кладами Морских Бродяг, да и реальность кладов вызывала сомнения…