Фасад старинного кирпичного здания, в котором размещалась главное полицейское управление, был проломлен во многих местах. Выбитые окна зияли, как ослепшие глаза. Насколько Бен мог судить, ни одно окно не осталось целым. Из-под стропил крыши, как и на прочих зданиях, вырывалось пламя. На фасадах некоторых домов были вмятины, как будто великан бил по ним дубиной. В одном многоквартирном доме фасад обрушился настолько, что можно было заглянуть в комнаты, ванные и кухни верхних этажей, словно это был кукольный домик.

Между горящими машинами Бен уловил какое-то движение. Он увидел только смутные очертания фигуры на фоне пламени и замахал руками.

— Помогите! — крикнул он. — Мне нужна помощь! Мой друг тяжело ранен!

Фигура, казалось, его не слышала. Бен бросился к ней сквозь пламя. Метрах в десяти он остановился.

То, что он увидел, было просто невозможным, словно чья-то глупая фантазия из голливудского фильма! У человека, стоявшего перед ним, не было ни волос, ни носа — только черные дыры на месте глаз и рта. С него свисали длинные лохмотья. Сначала Бен принял их за одежду, но, когда пригляделся, понял, что это были лоскуты кожи. Пошатываясь, человек направился к Бену. Казалось невероятным, что он был жив, что мог двигаться, но все же это происходило. Он протянул руку — ужасное и в то же время трогательно зрелище — и повалился на землю. Бен отвернулся и его вырвало.

Однако нигде не было видно спасателей. Не слышались ни гудки, ни сирены пожарных машин или «скорой». Видимо, они еще не успели приехать. Так что же произошло? Авиакатастрофа? Взрыв газопровода? Теракт? Бену не приходило в голову ничего, что могло бы вызвать такие разрушения. А что делать ему? Герду требовалась срочная помощь. Возможно, спасатели сочли, что возле полицейского управления никто не выжил. Во что бы то ни стало он должен был добраться до них.

Было трудно понять, куда идти. Ничто вокруг не напоминало ему больше Карлсруэ, который он знал. Тем не менее спустя мгновение Бену показалось, что он может примерно сориентироваться по сторонам света. На севере разрушения казались еще страшнее, чем рядом с ним. Путь в том направлении преграждала огромная горящая куча мусора. Двигаться на юг по Байертхаймер-аллее тоже было проблематично, но на другой стороне улицы чуть поодаль начинался городской сад, в котором располагался зоопарк и было несколько небольших озер.

В саду тоже бушевал огонь. Однако Бен решил, что проще будет найти дорогу среди горящих деревьев и кустов, чем пробираться через пылающие обломки машин. Когда он приблизился к зеленой зоне, то увидел, что все деревья повалены, как будто над ними прошел мощный торнадо. Зрелище напомнило ему картины Тунгусской катастрофы, когда сто лет назад большой астероид взорвался в атмосфере над сибирской тайгой, повалив несколько миллионов деревьев. Неужели и здесь причиной всему стал метеорит? Это, по крайней мере, объясняло, почему не было видно сотрудников службы спасения.

Жар становился невыносимым. Бену ужасно хотелось пить, все тело болело. В городском саду было озеро, по берегу которого он когда-то часто гулял с матерью и отчимом. Ему захотелось прыгнуть в воду, освежиться и намочить одежду, чтобы защитить себя от огня. Но дойдя до озера и заглянув в него, он отпрянул. В черном бульоне плавали сотни каких-то предметов. Сначала Бен принял их за сломанные ветви, но потом понял, что все это — тела людей, которые пытались спастись в воде от пламени. В этот солнечный июньский день в городском саду, должно быть, было многолюдно. Бен в ужасе отвернулся: лучше сгореть, чем добровольно нырнуть в это озеро с трупами.

Он пробирался по тропинкам на юг. Повсюду между пылающими стволами деревьев и кустами лежали обугленные тела. Чуть поодаль горела перевернутая детская коляска. Тело ребенка валялось рядом, как буханка хлеба.

В голове у Бена было пусто. Осознать увиденный ужас было выше его сил. Он больше не знал, куда идет и зачем. Ему казалось абсурдом, прямо-таки извращением, что он все еще жив. Что бы ни было после смерти, хуже этого быть уже не может. Все его тело будто налилось свинцом, двигаться с каждым шагом становилось труднее и труднее, будто мертвые хватались за него невидимыми руками, пытаясь удержать. Наконец ноги Бена подкосились, и он упал посреди открытого пространства, которое когда-то было лугом. Идти дальше он не мог.

С неба падали крупные капли. Они больно ударялись о его кожу, издавая чавкающий звук, но при этом приятно охлаждали. Он поднял лицо к небу, открыл рот и принялся жадно глотать. Дождь был странным на вкус, но он придавал Бену сил. Соединив ладони чашей, чтобы поймать как можно больше драгоценной влаги, он поразился: капли были не прозрачными, а абсолютно черными, вязкими и липкими, как мазут. Видимо, они смешались с сажей от пожаров. С отвращением Бен сплюнул, хотя уже проглотил значительное количество черной жидкости. Неважно, ничего не поделаешь. Он поднялся и, спотыкаясь, побрел дальше.

Клетки были забиты трупами зверей. Под упавшим деревом лежал слон с раздавленным черепом. Неподалеку к стене здания прислонился горящий мертвый жираф, словно сошедший с полотна Дали. Вся эта картина была такой же сюрреалистичной, как и шедевры эксцентричного художника. Не все звери были мертвы. Тюлени ныряли в пруду, в котором плавали мертвые человеческие тела. Вероятно, эти люди бросились в пруд, когда на них вспыхнула одежда. Белый медведь с обгоревшим мехом обгладывал тело, которое наполовину вытащил из воды. Из некоторых домиков для животных, у которых горели крыши, доносились отчаянные крики. На мгновение Бену даже показалось, что он слышит, как кто-то зовет на помощь, но пошел дальше — он был не в силах помочь.

Черный дождь усиливался. Капли теперь падали так густо, что языки пламени становились все меньше и, шипя, гасли. Под ногами чавкала липкая грязь. Бен услышал стон и обернулся. Черная рука потянулась и коснулась его лодыжки. Бен с отвращением отпрыгнул в сторону и лишь потом разглядел темный силуэт лежащего рядом с тропинкой умирающего мужчины. Черты его лица были почти неразборчивы, но Бен сообразил, что человек достаточно молод. Мужчина силился что-то сказать. Бен склонился над ним.

— Я… Пожалуйста…

— Простите, я не понимаю, — сказал Бен.

Мужчина кашлянул. Из его рта вытекла темная жижа.

— Пожалуйста… убей… меня…

От неожиданности Бен выпрямился. Он увидел, что одежда на мужчине сгорела. Ему, должно быть, было невыносимо больно. Человек снова стал задыхаться. Слова звучали неразборчиво, но смысл их