— Сочиняешь новую песню? — поинтересовалась Санни.

Деннис положил ручку на пюпитр.

— Нет, импровизирую. Наигрываю одну мелодию.

Санни не стала умолять сыграть ее для себя. У нее не было ни музыкального слуха, ни способностей и никакого желания лишний раз убеждаться в этом.

— Присядь. Я тебя не видел целую вечность. Тебя так не хватает.

— Не преувеличивай. Мы же виделись вчера.

— Это была чисто деловая встреча. Я же имел в виду, что ты не ходишь больше по этому дому, не сидишь рядом, как это бывало прежде.

Санни села в одно из кресел возле камина.

— Как дела у Изабель? Наверное, вовсю принаряжается для предстоящего свидания?

— Не то слово. Ты же знаешь, каковы мы, женщины.

Деннис грустно усмехнулся:

— Хотелось бы знать. Мы с Глорией из прошлого века. Впрочем, Глория всегда была красавицей.

— Да, была. — Санни принялась разглаживать складки покрывала на кресле. — Как тебе Ричард?

Молчание длилось так долго, что Сани, не выдержав, вскинула голову, неужели Деннис не расслышал ее вопроса? Он задумчиво смотрел на ее розовое тату, словно вспоминая те далекие времена, когда Изабель и Санни были еще подростками. Когда она сделал тату, Деннис очень расстроился. Ей исполнилось семнадцать, и она бунтовала против всяких указаний, не прислушиваясь к любому чужому мнению. Когда Санни спросила его об этом несколько лет спустя, то Деннис серьезно ответил, что постоянное напоминание о прошлом воспринимает очень болезненно. Это стало для Санни подлинным откровением. До этого Санни думала, будто он сердится на нее, а вместо этого оказалось, он волнуется за нее. Именно тогда Санни начала понимать, что такое настоящая взрослая жизнь.

— А что ты думаешь о нем? — с ударением на местоимении задал вопрос Деннис.

Санни закусила губу.

— Мне он нравится, — честно призналась она. — Он очень милый.

— Хм, — хмыкнул Деннис и явно собирался сказать что-то еще, но тут в дверях возникла Изабель. Висевшая на стене картина, приписываемая кисти Ренуара, отбрасывала на нее мягкий желтый цвет.

— Прекрасно выглядишь, — похвалила ее Санни. Это была не лесть. Шерстяное платье с глубоким вырезом выгодно подчеркивало грудь и в то же время скрадывало обширный зад. На Изабель было много макияжа, но очень искусно нанесенного Светлые шелковистые волосы, покрытые лаком, ниспадали вниз блестящей светло-желтой завесой. На Изабель были туфли, которые ей подобрала Санни.

— Когда он появится? — поинтересовался Деннис.

— С минуты на минуту.

Санни встала.

— Ну что ж, если ты готова, то мне пора уходить.

Деннис покачал головой:

— Почему бы тебе не остаться со мной, как в старые добрые времена? Сегодня интересный матч, играют «Гиганты». Закажем тайскую еду, посидим.

— Не хочу быть лишней, третьим колесом, когда придет Ричард.

— Чушь, — воскликнул Деннис — Ты будешь четвертым колесом. А это вполне нормальное, нет, отличное количество колес.

Изабель подмигнула Санни:

— Думаю, Санни права, папа. Наверное, будет лучше, если она уйдет. Я поднимусь к себе наверх. Позови меня, когда придет Ричард.

Санни поцеловала Денниса в щеку.

— Вскоре увидимся, Деннис. Давай поплаваем на яхте на следующей неделе. Договорились?

Ричард разглядывал из окна такси особняк Лафоржей и одобрительно покачивал головой. Хотя в глазах Ричарда, который долго жил в Англии и Франции, дом Лафоржей не был особняком, зато выглядел очень внушительно, представляя собой образец хорошего архитектурного вкуса. Симметричное расположение окон, коринфские колоны напоминали Малый Трианон — королевский дворец в Версале. Ричард больше уважал бы мистера Лафоржа, если бы тот жил в современном высоком сооружении из стекла и бетона — подобное здание как раз располагалось на соседнем земельном участке. Так как это означало бы желание отказаться пусть от красивого и, вне всякого сомнения, дорогостоящего дома в пользу райского ультрасовременного жилища со всеми удобствами. Но осуждать человека за то, что он привержен прошлому, конечно, не стоило.

Ричард заплатил таксисту и вылез. Было темно, холодно и туманно. Однако из окон дома Лафоржей наверняка должна быть видна половина Сан-Франциско — от моста «Золотые Ворота» до делового центра. Дом и земля в подобном месте, несомненно, стоили астрономических денег, на взгляд Ричарда, более тридцати миллионов долларов. Но разве не в таком месте и не в таком доме должен жить столь влиятельный и состоятельный человек, как Деннис Лафорж?! Ричард позвонил в ворота, и они бесшумно открылись. Сквозь тенистый сад вилась подъездная дорога, которая заканчивалась у ничем не примечательного входа.

Слуга провел Ричарда через мраморный вестибюль в гостиную, где отец Изабель играл на трубе, пусть по-дилетантски, зато с неподдельным энтузиазмом. Ричард поправил безукоризненно повязанный галстук и протянул руку.

— Очень приятно видеть вас, Деннис. Вы настоящий человек эпохи Возрождения.

— Это всего лишь хобби. — Деннис крепко, очень крепко для человека, пожал руку Ричарда. — Пожалуйста, садитесь. Может, хотите что-нибудь выпить?

Ричард покачал головой:

— Боюсь, что некогда. Концерт начинается в восемь.

Деннис поставил трубу на подставку и сел напротив Ричарда.

— Ладно. Пока нет Изабель, мне надо кое о чем с вами потолковать. Так, на всякий случай. В случае развода состояние Изабель будет надежно защищено. Я бы сказал, защищено броней.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны, — рассмеялся Ричард.

Деннис грозно наклонился вперед, упираясь руками о колени. Его светлые глаза смотрели остро, пронзительно и напряженно.

— У меня дурное предчувствие насчет вас. А я привык доверять своей интуиции.

— Тогда зачем вы позволяете ей встречаться со мной?

— У Изабель в голове до сих пор ветер гуляет. — Деннис устало махнул рукой. — Если я начну предостерегать ее от встреч с вами, она нарочно сделает все наперекор. Вот поэтому я предупреждаю вас. Если вы заритесь на ее деньги, то попали не по адресу.

Словно желая узнать время, Ричард демонстративно поднес к лицу руку с часами. На циферблате, усыпанном россыпью брильянтов, засверкали искры.

— Я сам довольно состоятельный человек, Деннис.

— Знаю. Разумеется, я проверил ваше положение.

Губы Ричарда невольно скривились. Современные технологии, черт бы их побрал, отравляли ему жизнь. Как же хорошо жилось раньше — в старые добрые времена. Тогда можно было, выйдя из дверей дома, легко раствориться без следа. Перебраться в другой город с какой-нибудь вымышленной, самой невероятной историей, проверить которую было совершенно невозможно.