Мой отец, возможно, разрушил свою собственную жизнь, но никогда не причинял вреда своим пациенткам. Никогда!

- Я знаю, Флора. Но я не хотел этому верить. Мне необходимо было найти виноватого... Я хотел справедливости для Бриди. Конечно, это безумие! Но спроси кого хочешь, особой логичностью я никогда не отличался!

- Я понимаю, что тебе нужен был козел отпущения, даже признаю, что в твоей болезненной жажде мести есть своя логика. Но не могу понять, почему ты продолжал все это и после смерти папы? Рыдание снова сдавило ей горло. - Почему ты продолжал притворяться? Почему ты просто не ушел, не бросил меня?

Зачем ты заставил меня полюбить тебя? - хотелось ей крикнуть.

Джош покачал головой. Как ему хотелось обнять ее, прижать к себе, утешить! Но он осознавал, что она не примет никакой подобной попытки с его стороны.

Я не мог остановиться, не мог перестать любить тебя, Флора, хотя я очень старался!

И ты еще этим гордишься, - неприязненно заметила она.

Горжусь? Мне стыдно, если хочешь знать!

Я тебе не верю. Если бы твои чувства ко мне были хотя бы наполовину такими, как ты говоришь, ты сказал бы мне правду.

Ты думаешь, я не хотел? Я пробовал много раз... Чем больше времени проходило, тем труднее это становилось, понимаешь? А потом твой отец умер, и все перестало казаться таким важным. Я почувствовал, что все преграды между нами исчезли.

- Может, он и был преградой для тебя, Джош... -

Ее голос задрожал и сорвался, а из глаз покатились слезы. - Но он был моим отцом!

И я подумал, что правда никому не принесет пользы, ведь так? - Он печально усмехнулся. - Узнай ты правду, ты бы считала меня... Я бы этого не вынес... Ты бы меня возненавидела.

И я тебя ненавижу!

Нет! - воскликнул он. - Ты любишь меня, я нужен тебе так же, как и ты нужна мне, и если ты все это отвергнешь, в твоей жизни не будет ни одного дня, когда бы ты об этом горько не пожалела! Ты не сможешь вынести этого, я знаю! Я сам так старался выбросить тебя из своей жизни, и знаешь, как я себя почувствовал? Ты помнишь?

Флора невольно вспомнила то время, когда он, казалось, по необъяснимой причине избегал ее... Ей было больно... Но разве она знала тогда, какой сильной бывает боль!

Ее потрясли слова Джоша, но она сочла себя обязанной изобразить пренебрежительное безразличие:

- Твоя проблема в том, что ты все время путаешь реальность с искусством. Возможно, художественные критики и готовы признать тебя богом, но в обычной жизни ты всего лишь человек. На свете существуют тысячи... миллионы таких, как ты.

Сердце Флоры колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот сломает ей ребра.

- Но для тебя я только один такой... Единственный, - продолжал он настаивать с мрачным упрямством.

А что, если он прав? Ее пренебрежительный смешок был, скорее, инстинктивным средством самозащиты, а не попыткой найти что-то забавное в этой мрачной ситуации.

- Даже тогда, когда я еще не знала, какой ты хладнокровный мерзавец, наше положение было далеко от идеального. Мужчина с ребенком редко оказывается мечтой девушки, - небрежно заметила она. - Ты не единственный, кому нужно было хорошенько подумать, прежде чем сделать выбор.

Флора подумала о маленьком Лайаме, его чудесной улыбке и едва удержалась, чтобы тут же не взять свои слова назад. Гордость помогла ей остаться твердой, и она решительно посмотрела ему в глаза.

Джош казался бледным как смерть, его глаза смотрели потерянно, и Флоре потребовалось все ее упрямство, чтобы заставить себя не отвести взгляд и не прекратить эту пытку. Она специально выбирала слова, чтобы ранить его побольнее, но хорошо ли, что это ей удалось? Ее не захлестнула сладкая волна триумфа, наоборот, чувство безрадостного разочарования только усилилось.

Его гладко выбритая щека нервно подергивалась, когда он медленно покачал головой, опровергая ее заявление, но Флора не сдавалась:

- И потом, мне нужен мужчина, который подарит мне моих собственных детей, а ты или не можешь, или не хочешь этого, ведь так, Джош?

Ее обвинение попало в цель, он вздрогнул.

- Да, это так, - тихо подтвердил он, и его лицо сделалось жестким.

Она повернулась, чтобы уйти, и он воскликнул:

- Флора!

Она не хотела оборачиваться, но что-то в его голосе заставило ее тело повиноваться, не слушаясь голоса разума. Медленно, как робот, она повернулась к нему.

- Я не верю тебе.

Она пожала плечами:

- Какая разница? Знаешь, что я тебе скажу? Меня на самом деле не интересует ничего из того, что ты можешь мне сказать.

-Уф!

Когда Сэм Тевернер отер воображаемый пот со лба, войдя в кабинет Флоры, он шутил лишь отчасти.

- Все, моя миссия выполнена! - отрапортовал он, опираясь о край ее письменного стола. - Послушай, как тебе это удается? Почему у тебя на столе всегда такой идеальный порядок, а мой вечно выглядит так, словно его разбомбили?

Флора улыбнулась. Улыбка получилась слабой и рассеянной.

Это не так сложно, ты просто лентяй. Блестящий лентяй, надо признать. - Она вытерла судорожно сжатые пальцы о край юбки. - Что ты сказал?

Я сказал, что ты отправилась в Гонконг, и не на одну неделю. Просто я решил, что следует преподнести эту новость более расплывчато.

- В Гонконг? Почему в Гонконг?

Он пожал плечами:

- Это первое, что пришло мне в голову. Мой шурин постоянно ездит туда в командировки, везет же человеку. И потом, ты знаешь, если твой обожатель вздумает преследовать тебя, туда ему будет добраться значительно труднее, чем, скажем, в Челтенхэм.

Как всегда, поступки Сэма отличала странная, но безукоризненная логика.

Ну, - Флора не могла скрыть своего нетерпения, - а что он? Он тебе поверил?

Не сразу, но, ты знаешь, я ведь не зря пару лет развлекался в любительском театре. Тебе следует знать, что это было супер представление всей моей жизни, - скромно объяснил он.

Флору охватила волна странного разочарования.

И он ушел?

Ладно, можешь поблагодарить меня позже, - отозвался Сэм.

Она вспыхнула:

Извини, Сэм, конечно. Спасибо тебе большое.

Милая моя Флора, если хочешь знать мое мнение, тебе следует подать судебный иск на этого парня. - На мгновение он посерьезнел, сбросив маску весельчака: - Я хочу сказать, он может быть опасен.

Нет, он не опасен.

Голос Флоры звучал так убежденно, что брови ее собеседника изумленно поползли вверх:

Не понимаю, откуда такая уверенность.