— Ладно, я не буду напоминать, что ты выросла среди лошадей. Но ведь ты понимаешь, что я имею в виду!

— Что?

— Трещины в стенах и потолке, разрушающийся фасад, засыхающие сады, не говоря уже о фундаменте. Наш дом — в полном запустении. Вкладывать в него средства — значит бросать деньги на ветер. Чем скорее мы его покинем, тем лучше. Мидхэрст выглядит солидным, как скала, это нечто, позволяющее думать о будущем. Понимаешь, дети, семья и все такое…

Его голос замер, когда он заметил, как она на него смотрит.

— Ну, когда-нибудь нам захочется иметь семью… Я знаю, сейчас-то ты занята…

Оливия взглянула на рекламный проспект. Стюарт занимался этим самостоятельно, не уведомив ее заранее. Он коварно выпроваживал ее из-за рабочего стола, чтобы сослать на кухню, к детям. Именно тогда, когда она хотела утвердиться в качестве главы «Лэмпхауза»!

До чего же он неискренний… И к тому же ревнивый — боится, что она может обогнать его в профессиональном отношении. Отсюда и запланированный переезд в Кент — еще один шаг, чтобы лишить ее выбора!

Оливия решительно отмежевалась от предложений Стюарта:

— Извини! Но зеленые долины, грязь и навоз — это не для меня! Я городская девчонка!

— А я городской парень, выросший под сенью высочайших зданий в мире! Но все это не причина для споров, Оливия!

Они поехали посмотреть дом. Оливия немедленно влюбилась в него. Конечно, здесь многое нужно было исправить, изнутри и снаружи! Последний владелец, бригадный генерал сэр Джеральд Уркхарт, мирно угас в богадельне, завершая прославленную династию старых колониальных баронетов, пока поместье приходило в упадок.

— 450000 фунтов — это очень дешево за такую собственность в таком месте, — сказал агент по недвижимости. — После хорошего ремонта она потянет на 750000.

— Но ремонтом здесь и не пахнет? — парировала Оливия.

— Конечно, сюда придется вложить деньжат, чтобы вернуть поместью былую славу, но все же это выгодная сделка, — сказал агент по недвижимости, хорошо зная, что во дворе стоит черный «феррари». Он-то всегда думал, что они бывают только одного цвета — красные, так что, видимо, американцы за свои доллары могут иметь то, что им надо.

— Не беспокойтесь, — небрежно обронил Стюарт.

— Жучок-древоточец в стропилах и балках: сэр, — сказал агент, внося ясность ради своей профессиональной репутации.

— Нет проблем, — заявил Стюарт.

— Требуется новая крыша — а кентская деревянная черепица нынче вздорожала.

— Нет проблем, — стоял на своем Стюарт.

— И многие опасаются, что дом может соскользнуть по склону холма, сэр, мадам, — добавил честный продавец, начав потихоньку потирать руки и подергивать носом в предвкушении состоявшейся сделки.

— Неважно, — сказал Стюарт, стиснув руку Оливии, в то время как они бродили вокруг дома, тыча и пробуя на ощупь прогнившие оконные рамы, покоробившиеся балки, изъеденные древоточцем дубовые панели и прекрасную лестницу из кедровых плах, оставленную загнивать.

— Он тебе нравится? — шепотом спросил Стюарт ее на ухо.

— Я его люблю!

— Вот видишь!

Дух захватывающие виды со всех четырех сторон пленили их воображение. Чудесная панорама кентских полей — и ни одного соседа поблизости. Оливия поняла, что здесь она может быть счастлива. Место было окутано аурой спокойствия и постоянства. Но, конечно, нужны были любовь и забота, чтобы уберечь гнездо от разрушения.

Да! Она глубоко вздохнула. Это подходящее место, и надо не упустить шанс. Деньги, разумеется, не играли особой роли там, где были замешаны Маккензи.

— 375000 — предложила она агенту по недвижимости.

— Мне надо известить о сумме попечителей старого баронета, мадам, — этой собственностью интересовался еще один покупатель.

Чушь, решила Оливия, все они так говорят! Никто, кроме мистера и миссис Стюарт Маккензи, не интересовался имением Мидхэрст!

— Мы примем наилучшее предложение, сэр, мадам, я не думаю, что попечители согласятся на такую низкую цену…

— 390000 фунтов, и это наше последнее слово. Вот наша карточка. Позвоните в понедельник утром, иначе мы отказываемся.

Стюарт выглядел изумленным, не в состоянии вставить слова в разговор жены с агентом.

Весь уик-энд он дрожал от возбуждения, боясь, что они упустят дом из-за нее — она не дала ему слова сказать, не оставила возможности сделать собственное предложение.

— Мы можем позволить себе запрошенную цену, ты же знаешь!

— Да я знаю, — самодовольно сказала Оливия, никогда раньше не видевшая его в такой панике, — но я ему не позволю блефовать. Ты хочешь сэкономить шестьдесят кусков?

— Ну конечно, но ты уверена?

— Ты не привык иметь дело с английскими агентами по недвижимости, дорогой. — Она усмехнулась. — Они хуже акул, это пираньи! Хотелось бы мне, чтобы ты так же охотно заплатил папе более высокую цену за «Лэмпхауз».

Это заставило его замолчать.

В понедельник утром агент позвонил ей в кабинет и сообщил, что попечители генерала согласны принять ее предложение.

— Вот! — сказала она Стюарту. — И можешь положить 60 тысяч фунтов, которые я только что сэкономила, на мой личный счет!

— Заметано! — Он ухмыльнулся. — Я всегда знал, что сделал правильно, поставив тебя во главе издательства! А как насчет праздничного ланча вдвоем, без публики?

— Нет, я слишком занята. Мы с Бэрди сегодня перекусим сандвичами.

На этот раз она торжествовала, а Стюарт вел себя как почтительный, зеленый новичок.

Они намеревались оставаться в старом доме, пока в поместье Мидхэрст не будут полностью закончены восстановительные работы. Но дела не всегда идут по плану. Даже по плану молодого растущего профессионала, все еще охотно рискующего на рынке собственности.

В следующие недели они провели там много времени у телефона и факса, разговаривая с архитекторами, адвокатами, землеустроителями, кровельщиками, плотниками, столярами, декораторами, водопроводчиками, электриками и садовниками, что решили, не тратя больше драгоценное офисное время, энергию и темперамент, начать жить в новом доме и быть в центре всех событий.

Оливия была согласна обречь себя на неудобства и неприятности ближайших нескольких месяцев. Но она не была подготовлена к козням дьявола. Даже ее муж, от темпов которого у нее дух захватывало, теперь не поспевал за суетой. Каждое утро в Лондон на «феррари» или «роллсе» с водителем, каждый вечер обратно к обеду — если удастся; все чаще задерживали пробки или непредусмотренные обязательства. Или приходила сиюминутная директива Маккензи-старшего, или один из них куда-нибудь улетал по служебным делам.

Их прежний дом, печально переживший свой расцвет, превратился в памятник прошлого. Они все еще иногда наведывались сюда, но дом был сдан внаем молодой паре, похожей на настоящих яппи.