— Какими клюшками играл ваш отец, стальными или деревянными?

— Деревянными. Он не любил стальные.

— Головка простая или подбитая латунью?

— Кажется, простая. Но я не уверена, что точно помню. У Ларри и у меня клюшки были подбиты латунью.

— Однако вы хорошо помните, какая клюшка была у вашего брата.

— Да. — Она прямо посмотрела мне в глаза. — Надеюсь, это не перекрёстный допрос, мистер Гудвин?

— Прошу прощения, — улыбнулся я. — Конечно.

Я был немного расстроен, пожалуй, даже раздосадован. Больше всего здесь, в Вестчестере, мне хотелось бы взглянуть на эту сумку, и особенно на клюшку мистера Барстоу.

— Очень сожалею, — пробормотала она.

— Не думаю, чтобы вы очень сожалели, и это вызывает у меня целый ряд вопросов. Кто вынул сумку из машины? Если кто-то из слуг, тогда кто именно, что он за человек, верный ли, неподкупный и тому подобное? Спустя пять дней после убийства, когда стало известно, что оно было преднамеренным и произошло в клубе, кто, по-вашему, мог спрятать или уничтожить сумку с клюшками вашего отца? Вы, ваш брат или доктор Брэдфорд? Видите, сколько у меня к вам вопросов. Каким образом можно было спрятать или уничтожить сумку с клюшками? От этих вопросов нам с вами не уйти.

Пока я говорил, она встала и ждала, когда я закончу. Держалась она спокойно и с достоинством. Голос её был ровен, когда она ответила мне:

— Довольно. Мы не договаривались, что я должна выслушивать идиотские выдумки и обвинения.

— Браво, мисс Барстоу. — Я тоже встал. — Вы правы. Но я ни в коей мере не хотел вас обидеть. Просто я очень расстроен. Могу я повидаться с вашей матерью? Обещаю при ней не расстраиваться.

— Нет, вы не можете увидеться с моей матерью, — решительно возразила она.

— Но это предусмотрено нашим договором.

— Вы его нарушили.

— Чепуха, — улыбнулся я. — Договор позволяет некоторые отклонения ради вашей же безопасности. Но обещаю не допускать их при встрече с вашей матерью. Пусть я и грубиян, но не настолько.

Она посмотрела на меня.

— Вам достаточно пяти минут?

— Не уверен, но постараюсь сделать так, чтобы наша беседа была как можно более краткой.

Она повернулась и пошла к дому. Я последовал за ней и от досады чуть не зафутболил подвернувшуюся на дорожке крупную гальку. Сумка с клюшками — это тот горячий след, который был так нам нужен. Разумеется, я не надеялся, что сегодня же вечером брошу злополучную клюшку к ногам Ниро Вулфа. Был ещё Андерсон, а он не так глуп, чтобы на основании того, что ему уже сунули под нос, не заинтересоваться ею тоже. Я рассчитывал, что Сара Барстоу поможет мне в этом. Но эта проклятая сумка с клюшками исчезла. Кому вздумалось проделать это, злился я. Умным поступком кражу сумки не назовёшь. Взять клюшку — это понятно, но всю сумку?..

Дом внутри выглядел шикарно. Такое я видел разве что в кино. Несмотря на множество окон, солнечный свет в комнатах казался приглушённым и не слепил глаза. Мебель и ковры были высшего качества и, видимо, стоили немалых денег. От благоухающих цветов в вазах исходила прохлада, несмотря на знойный день за окном. Сара Барстоу провела меня через просторный холл сначала в большую комнату, а потом через холл поменьше в комнату, похожую на солярий. Шторы на огромных окнах во всю стену были опущены, и в комнате стоял приятный полумрак. Здесь было много растений и плетёных стульев. У стола сидела женщина.

Сара Барстоу подошла к ней.

— Это мистер Гудвин, мама. Я тебе о нём говорила.

Девушка кивком указала на стул, приглашая сесть. Миссис Барстоу повернулась к нам, выронив кусочки пластмассовой мозаики. У неё было очень красивое лицо. От её дочери я знал, что ей пятьдесят шесть лет, но на вид она казалась старше. У неё были седые волосы и серые, широко поставленные глаза в тёмных глубоких глазницах. И хотя тонкие черты её лица были спокойны, мне показалось, что это спокойствие достигается скорее усилием воли. Она молча смотрела на меня, и я вдруг почувствовал, как теряю прежнюю уверенность. Сара Барстоу села поодаль, чтобы не мешать нам.

Только я собрался начать разговор, как миссис Барстоу меня опередила:

— Я знаю, зачем вы пришли, мистер Гудвин.

— Собственно, я по поручению моего шефа, мистера Ниро Вулфа. Он просил поблагодарить вас за то, что вы разрешили нанести вам этот визит.

— Спасибо. — Глубоко посаженные серые глаза продолжали разглядывать меня. — Я рада, что кто-то, пусть совсем незнакомый мне человек, признаёт за мной право распоряжаться хотя бы дверями собственного дома.

— Мама!

— Да, Сара. Не обижайся. Я знаю, совсем неважно, знает ли мистер Гудвин, что этого права никто у меня не отнимал. Ни ты и даже ни твой отец. Как сказал Тэн, этим распорядился Господь. Или, возможно, в ту минуту, когда он решил отдохнуть, сатана воспользовался этим и сыграл злую шутку.

— Мама, прошу тебя. — Сара Барстоу, встав, подошла к матери. — Если у тебя есть вопрос к мистеру Гудвину…

— У меня есть вопрос… — поспешно перебил её я. — Вернее, два. Могу я задать их вам, миссис Барстоу?

— Разумеется. Ведь это ваша специальность, мистер Гудвин.

— Хорошо. Мой первый вопрос очень простой, но прежде чем ответить на него, вам придётся подумать и многое вспомнить. Но вы единственный человек, который может дать на него ответ. Кто хотел, вернее, кто мог убить вашего мужа? У кого могли быть на это причины, новые или давно забытые старые? У него были враги? Мог кто-нибудь его ненавидеть?

— Это не один и не два вопроса, а целых четыре.

— Если хотите, могу объединить их в один.

— Не надо. — Сила воли не изменяла ей. — На все вопросы у меня будет один ответ. Я.

Это было столь неожиданным, что я застыл в изумлении. Сара, стоявшая рядом с матерью, положила ей руку на плечо.

— Мама! Ты обещала…

— Успокойся, Сара. — Миссис Барстоу похлопала дочь по руке. — Ты не разрешила тем, другим, повидаться со мной, и я благодарна тебе за это. Но поскольку мистер Гудвин здесь, чтобы задавать вопросы, он вправе получить на них ответы. Помнишь, что говорил твой отец? Не пытайтесь скрывать правду.

— Мистер Гудвин, прошу вас… — Сара повернулась ко мне.

— Глупости! — Серые глаза старой леди гневно сверкнули. — У меня свои способы защиты, дочь моя, и они не хуже ваших. Ваш второй вопрос, мистер Гудвин?

— Не торопите меня, миссис Барстоу. — Я вдруг подумал, что, не будь здесь Сары, мы со старой леди легко бы нашли общий язык. — Я ещё не покончил с первым вопросом. А кроме вас могли быть другие, желавшие того же?

— Вы хотите сказать, желавшие его смерти? — Впервые решимость на её лице уступила место подобию улыбки. — Нет, это исключено. Мой муж был хорошим, добрым и всеми любимым человеком. Я знаю, чего вы хотите от меня, мистер Гудвин. Чтобы я вспомнила всю свою жизнь, её счастливые и горькие минуты, и обнаружила уже тогда грозившую ему опасность, безжалостную и неотвратимую, как рок. Уверяю вас, ничего подобного не было. Мой муж никого в своей жизни не обидел и не нажил себе врагов ни среди друзей, ни среди женщин. Он и мне не сделал ничего плохого. Я откровенно и честно ответила на ваш вопрос и от этого почувствовала облегчение. Но вы так молоды, вы совсем мальчик, и мой ответ, очевидно, шокировал вас так же, как и мою дочь. Я могла бы объяснить, почему я ответила именно так, но боюсь, что не сумею этого сделать. А обманывать вас мне не хотелось бы, так же как и причинить боль моей дочери. Когда Господь вынудил меня отказаться от прежнего статуса хозяйки в этом доме, он не ограничился этим. Если вы способны понять Его, вам будет понятен и мой ответ.