— Не нет, а да. Извините, но это необходимо. Мистер Гудвин — человек тактичный, вежливый, умеет молчать, а главное, необычайно храбрый. А это очень важно, мисс Барстоу. — Он упёрся ладонями в край стола и отодвинул кресло, потом положил руки на подлокотники и, встав во весь рост, так и остался стоять перед ней. — А сейчас отправляйтесь домой или по делам, если они у вас есть. Многим трудно думается в моём присутствии, я оставляю им слишком мало возможности для этого. Я понимаю, вы страдаете, вас мучают сомнения, но вам необходимо освободить свою голову от всего, чтобы дать ей возможность думать и решать. Идите. Купите себе шляпку, назначьте свидание или позаботьтесь о своей матери. Позвоните мне сегодня вечером между шестью и семью и сообщите, когда завтра утром мистер Гудвин может нанести вам визит, или скажите, что вы не желаете видеть его и отныне мы враги. А теперь идите.

Она поднялась с кресла.

— О боже, я не знаю… не знаю…

— Пожалуйста! Сейчас говорит не разум, а чувства и страх. Я не хочу быть вашим врагом.

Она приблизилась к нему и, вскинув подбородок, посмотрела ему прямо в глаза.

— Я верю вам, — наконец сказала она. — Я действительно верю, что вы не хотите быть моим врагом.

— Да, не хочу. До свидания, мисс Барстоу.

— До свидания, мистер Вулф.

Я сопровождал её до самой двери, ожидая, что она попрощается и со мной тоже, но она молчала. Я посадил её в тёмно-синий двухместный автомобиль, который она оставила у края тротуара.

Когда я вернулся в кабинет, Вулф снова сидел в кресле. Остановившись у его стола, я пристально посмотрел на него.

— Итак, что вам известно? — спросил я.

— Мне известно, Арчи, что я голоден. Как приятно, что снова вернулся аппетит. Целых две недели у меня его не было. — Щёки его пошли складками, а это означало, что он изволил улыбнуться.

Разумеется, я был взбешён и продолжал сверлить его разгневанным взглядом.

— Вы хотите сказать, что в пятницу, субботу и воскресенье вы…

— Да, ел, но, заметь, без всякого аппетита. Не представляешь, как я молил Господа, чтобы аппетит вернулся, и вот, видишь, он вернулся. Ланч через двадцать минут. У нас есть ещё время. Мне стало известно, что в гольф-клубе имеется некая должность, которая называется — «тренер-профессионал». Узнай, кто занимает эту должность в гольф-клубе «Зелёные луга», и поищи, нет ли кого среди наших благодарных клиентов, кто мог бы замолвить за нас рекомендательное словечко по телефону. Пригласи тренера отобедать у нас, и как можно скорее. Сразу после ланча отправишься в клинику к доктору Натаниэлю Брэдфорду и по дороге заедешь в библиотеку. Мне нужны кое-какие книги.

— Слушаюсь, сэр. О ком, по вашему мнению, так тревожится мисс Барстоу?

— Не сейчас, Арчи. Я, терзаемый голодом, предпочитаю эти несколько минут перед ланчем провести в спокойном его ожидании. Потом поговорим.

Во вторник, тринадцатого июня, в десять утра я был уже в поместье Барстоу. Ворота мне открыл полицейский. Рядом с ним был личный телохранитель семейства Барстоу, и мне пришлось долго убеждать их, что я — Арчи Гудвин и Сара Барстоу действительно меня ждёт. По их мнению, я больше смахивал на проныру фоторепортёра, которые готовы весь день висеть на деревьях, лишь бы получить сенсационный снимок для своей газеты.

Дом Барстоу стоял в самой низкой точке седловины между холмами, в семи милях к северо-востоку от Плезантвиля. Он был из серого камня, довольно большой, по моей прикидке, комнат на двадцать, окружённый множеством служебных построек. Проехав метров триста по обсаженной кустарником и деревьями главной аллее, я обогнул большую, полого спускавшуюся вниз лужайку и остановился под навесом крыльца. Две ступени вели на выложенную плитняком террасу. Это был боковой вход, главный же находился за углом и смотрел на лужайку с купами деревьев, декоративными валунами и бассейном. Сбавив скорость, я ехал по поместью не спеша, думая про себя, что пятьдесят тысяч долларов не такая уж потеря для этого семейства. Для этой поездки я облачился в тёмно-синий костюм и голубую сорочку с бежевым галстуком, и, конечно же, на мне была моя знаменитая шляпа, которую я совсем недавно получил из чистки. Словом, я считал, что одет именно так, как положено для такого визита.

Сара Барстоу ждала меня в десять, и я был пунктуален. Оставив машину на гравиевой площадке за домом, я поднялся на террасу и нажал кнопку звонка. Наружная дверь с террасы в комнаты была открыта, но за ней была другая, затянутая сеткой от москитов. Через неё я попытался разглядеть, есть ли кто поблизости, но это было бесполезно, и я стал ждать.

Вскоре послышались шаги, и дверь отворилась. На пороге стоял высокий худой дворецкий в чёрном сюртуке. Он был чрезвычайно вежлив.

— Прошу прощения. Вы — Арчи Гудвин?

Я кивнул.

— Меня ждёт мисс Барстоу.

— Я знаю, сэр. Прошу вас следовать за мной. Мисс Барстоу ждёт вас в саду.

Через террасу, по дорожке вокруг дома, затем по аллее, обсаженной деревьями, кроны которых смыкались вверху, образуя свод, мы вышли к цветнику. Там под тенью деревьев на скамье сидела мисс Барстоу.

— Благодарю, — сказал я дворецкому, увидев Сару. — Я уже знаю, куда мне идти.

Он остановился, отвесил почтительный поклон и, повернувшись, зашагал к дому.

Мисс Барстоу выглядела ещё хуже, чем вчера. Видимо, она совсем не спала в эту ночь. Вчера, вопреки просьбе Вулфа позвонить в шесть вечера, она позвонила намного раньше, поэтому к телефону подошёл я. По её голосу я сразу понял, в каком она состоянии. Она очень коротко, по-деловому, сказала, что ждёт меня завтра, ровно в десять, и тут же положила трубку.

Сара предложила мне сесть рядом. Вулф не дал мне никаких инструкций, предоставив полную свободу действий. В качестве напутствия он повторил свою любимую поговорку: любая спица приведёт муравья к ступице колеса. Он, правда, упомянул ещё о нашем преимуществе, о котором не следует забывать, — никто не знает, насколько мы хорошо осведомлены, но, поскольку наш первый шаг увенчался успехом, все полагают, что мы знаем всё.

Произнося это, он зевнул, так широко открыв рот, что в него свободно мог влететь теннисный мяч.

— Надеюсь, ты не утратишь это преимущество, — в назидание заключил он.

— У вас в саду, я вижу, нет теплиц для орхидей, — начал я свой разговор с Сарой Барстоу. — Но у вас, должно быть, много других экзотических растений?

— Возможно, — рассеянно ответила она. — Я попросила Смолла провести вас в сад, потому что здесь никто нам, надеюсь, не помешает. Вы не возражаете?

— Что вы, конечно, нет. Здесь так хорошо. Я сожалею, что вынужден надоедать вам своими вопросами, но у меня нет иной возможности собрать факты. Ниро Вулф любит утверждать, что он исследует явления, а я собираю факты. Не уверен, что в словах моего шефа таится некий скрытый смысл. Я внимательно изучил в словаре все оттенки значения слова «явление» и пришёл к выводу, что это слово следует понимать буквально. — Я вынул блокнот. — Расскажите мне о вашей семье и, разумеется, о себе: сколько вам лет, за кого собираетесь замуж…