как-никак более вольная птица, чем те, кто прибыл на службу по воле комиссариата.

Самым первым делом солдат начали дрючить за внешний вид, а нас пятерых отвели в сторонку. Мордатый мужик с солидной плешью и таким же солидным животиком начал нас просвещать относительно поведения на аэродроме:

— Зовут меня Константин Михайлович Грядин. Можно просто Михалыч. Обстановка тут у нас спокойная, без всяких разных проблем и прочего мусора. С немчурой стараемся особо не общаться. Контакты сами понимаете… Не приветствуются в общем. Если что не так, то сразу лучше к руководству, чтобы наши заокеанские друзья не воспользовались промахами доблестных советских воинов в своих целях. Служба не пыльная, но ухо держать надо востро.

— Михалыч, а куда нас определят-то? — спросил один из техников, с которыми я прилетел.

Его звали Сергей. На вид двадцать пять-двадцать шесть. Худощавый, черноглазый, с редкими усиками, которыми явно гордился. В полете успели познакомиться. Для себя я его обозначил как человека очень общительного. В пути он успел рассказать с десяток анекдотов и около сорока историй из своей жизни. В общем, к концу полета успел меня изрядно достать. Когда другие посапывали под натужный рев двигателей, я был вынужден сидеть и слушать о том, какие трактора в Ставрополье и какие урожаи с одной сотки снимал Сергей. В общем, редкий балабол, если не сказать чего похуже.

— Как куда? В балет, конечно, — хмыкнул Михалыч. — Будете ногами вензеля выписывать. Вас же ради этого в ГДР прислали…

Мужики понятливо хохотнули. Вопрос, конечно, был глупый. Нас изначально определили в «слоны». «Слон» сам по себе животное редкое, важное. Именно на его плечи возлагается самая грязная работа, но в то же время — именно он на самолете хозяин, пока машина не передана экипажу. Под его ответственностью все железо, которое есть на самолете, плюс двигатель, а также: гидравлическая система, топливная система, воздушная система (кондиционирование воздуха, поддержание давления в самолете на высоте, подогрев салона), масляная система, кресла, шасси, бытовое оборудование, питьевая вода, туалеты (очень сложная система на самолете, между прочим) и прочее, прочее…

— Ладно, намек понял. Буду фуэте накручивать, — хохотнул спросивший.

— Смотри, как бы тебя потом за эту самую «фуэту» на шасси не намотало, — отозвался Михалыч. — Ладно, ребята, пойдемте я вам общагу покажу. Не в казарму же вам переться.

Наше общежитие оказалось стандартное, но крепкое. Двухэтажный дом безо всяких излишеств и наворотов. Расположились по трое в комнате. Меня, как назло, поселили вместе с Сергеем к человеку, который уже был в комнате. Чувствовалось, что служба у меня будет веселая.

Ну да ладно, думается, что она пойдет веселее, когда я познакомлюсь с нужным объектом. А чтобы попасть на это знакомство, нужно было выбираться из военного городка. Случай представился совсем скоро. Как раз пошел знатный снег…

Глава 17

Военная тематика мне знакома, так что не впервой было отдавать честь. А уж вставать и двигаться на проверку, получать задания, ничем не отличаться от остальных… Для меня это было не так уж и трудно.

Осматривайся, обнюхивайся, мотай на ус и знай себе планируй операцию. Во времени я не ограничен, но чем быстрее, тем лучше. Прошел январь. Была вторая инаугурация Никсона, в ходе которой больше ста тысяч человек высыпали на улицы, протестуя против его переизбрания. Как будто ему не хватило первого раза, когда активисты движения «Моби», выступавшие за вывод войск из Вьетнама, забросали президентский кортеж едой, бутылками и дымовыми шашками. Конечно же советские газеты не смогли пройти мимо подобного происшествия на «загнивающем Западе».

Были подписаны «Парижские соглашения». Главы делегаций Герри Киссинджер и Ле Дык Тхо награждены Нобелевскими премиями мира за подобное подписания. Правда, если говорить откровенно, то Ле Дык Тхо отказался от этой самой премии, заявив, что американцы только подписали соглашение, но вовсе не вывели войска из его страны. Я в этот момент даже усмехнулся. Эти «Парижские соглашения» напомнили мне ещё одни, из моего времени, те самые, которые западные страны тоже не собирались соблюдать.

В конце января снегопад усилился. Полеты стали почти невозможными, но техники исправно ходили на работу. «Слоны» и «мартышки» лазили по самолетам, подкручивая, подмазывая, подтягивая. Если «слонами» называли техников и механиков, которые отвечали за различные части и двигатели, то «мартышки» были специалистами по авиационному и радиоэлектронному оборудованию. Мы не враждовали между собой, но и дружбы особой не водили. Просто делали общее дело.

И вот в один из дней нас, как освободившуюся силу, отправили в Пренцлау для вывоза пиломатериалов, выделенных нашей части. Михалыч выбрал в сопровождающие меня, Серегу, ещё пятерых солдат для загрузки. Вперед поехал «ЗИЛ-130», а мы отправились на «ГАЗ-69». Чтобы по пути не было скучно, начали травить байки. Конечно, козырял больше всего историями Серёга, но кое-что рассказал и Константин Михалыч. Особенно мне запомнилась одна история:

— Всё-таки, что ни говори, ребята, а оккупанты из нас хреновые. Вот победить можем, воевать можем, а чтобы потом нагибать побежденных… Нет, тут немцы первые. Да, сейчас у нас дружба-мир-рукопожатие, но вот настоящих немцев я увидел во время восстания в Праге пять лет назад. Помните, когда война с американцами едва не началась? Когда наши танки дуло в дуло встали? Это потом америкосы начали придумывать, что якобы кино снимали, а по факту… По факту пригнали они не только свои танки, но и тех ублюдков, которые в своё время с Чехословакии сдриснули. Вернули, чтобы те рассказали, как за океаном ох…енно жить. Как я понял, та операция планировалась не один день. И пусть нам не всё рассказывают, но вот то, что я лично видел — расскажу без утайки.

Мы все обратились во внимание. Михалыч создавал впечатление мужика, повидавшего всякого-разного. Он уверенно вел машину, несмотря на крупные хлопья снега, пытающиеся залепить ветровое стекло.

— Так вот, когда одним летним днем подняли нас по тревоге, то я сперва не понял — куда, зачем, почему? Только сунули боекомплект в зубы, каску, личное оружие и бегом в транспортники. Куда летели — сперва не поняли, только видели, что до хрена боеприпасов и всего прочего. Даже мысля возникла — уж не Третья ли мировая началась?

— Хыхык! — гоготнул Серега.

— Вот тебе и «хыхык», — помотал головой Михалыч. — А тогда в самом деле подумали, что пришел пи…дец откуда не ждали. Хотя кто-то и говорил, что учения. Человек