– Отлично! – Глаза Олега вспыхнули. – Спасибо огромное, дядя Эдуард! Подарок вообще огненный!

– Ты погоди, еще не все.

Эдуард Евгеньевич развернул черную футболку с логотипом Федеральной службы безопасности, на левом рукаве нашит ярлык с надписью «ЦСН ФСБ России». На всю спину – рисунок, с изображением двух бойцов Центра специального назначения в «сферах» на головах и с автоматами в руках. Глаза мальчишки загорелись еще ярче.

– Вот это круть!

– Нравится? Чтобы ты чувствовал себя настоящим бойцом спецназа. А вот это…

Он извлек из сумки длинный кинжал в ножнах из кожи.

– …чтобы ты увлекался правильными вещами.

Обрадованный Олег благодарно принял подарок.

– Настоящий, кизлярский, – кивнул Громов. – Такой в ларьке за углом не купишь.

– Супер, дядя Эдуард! Ты прям напалмом жжешь! Огромное спасибо! – Пацан повернулся к своей компании. – Ребят, сфоткайте нас!

Он приобнял Громова, выставив кинжал вперед. Кто-то из друзей навел на них объектив фотоаппарата. Громов улыбался, довольный произведенным эффектом.

Несколько минут спустя два друга разместились на веранде за столом, на котором стоял литровый кувшин морса.

– Они запускают проект, Данилыч, – произнес Громов.

Малахов несколько секунд следил за его взглядом, медленно отпил морс.

– Ты предполагал, что этого не произойдет, – спокойно заметил он.

Полковник пожал плечами.

– У верхов – своя политика. По слухам, инициатива исходит от президента!

– Я ждал чего-то подобного, – кивнул Владимир Данилович. – Все планируется провести в духе восьмидесятых?

– Не-а, брат. Нынче дела по-другому делаются. Вместо целого отряда – один человек. Подготовленный для проведения диверсионных операций. И у нас уже есть кандидат.

Малахов молча смотрел на друга, ожидая продолжения.

– Тебе никогда не доводилось встречать человека, способного перенести подрыв двух килограммов тротила без единой царапины? Неуязвимого для пуль, выпущенных с расстояния метра? Человека, которого невозможно отравить?

Владимир Данилович спокойным выверенным движением поправил очки.

– Нет, таких людей я не встречал.

Громов протянул другу-психологу опечатанную папку для перевозки секретной документации за пределами воинской части.

– Теперь у тебя есть возможность познакомиться с ним.

– Документ с грифом «особой важности», – заметил Владимир Данилович. – Вряд ли я имею право это читать.

– Имеешь, – кивнул Громов. – У тебя есть допуск высшей категории.

– У меня нет такого допуска.

– А ты считай, что есть, – еще хитрее улыбнулся полковник.

– Бога ради, ты в деле…

– Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться.

– Генеральские погоны?

– И кресло заместителя начальника Службы. Программа рассчитана на год. Я преподаю ему азы оперативно-боевой подготовки и различных смежных дисциплин. Год – и я в дамках. Отличный шанс, упускать который я не собираюсь.

Малахов внимательно смотрел другу в глаза.

– Ты рассчитываешь, я тоже соглашусь?

– Данилыч, это уникальная возможность. Посмотри дело. Очень интересный субъект. У мозгачей куча идей на его счет.

– Да, но, насколько я помню, подобные инициативы в четырех случаях из пяти заканчиваются провалом.

– Не самая печальная статистика, бывает похуже. К тому же оперативная обстановка вынуждает прибегнуть к такому сценарию. Посмотри вокруг… Украина, Молдавия, Прибалтика… Нас сжимают в кольцо! Холодная война 2.0 уже в разгаре.

Малахов поднял ладонь.

– Давай без агитобработки.

– Боже упаси! Только конкретика. Все более чем реально.

Громов выжидательно смотрел на друга. Владимир Данилович раскрыл папку с личным делом.

С прикрепленной фотографии на него смотрело лицо молодого человека лет двадцати семи. Глаза излучали ум и напористость.

– Артем Лапшин, наш сотрудник, – вновь заговорил Громов. – Опер из ОРУ. Пару месяцев назад попал в засаду в Дагестане. Вместе с напарником зашел в заминированный дом. Тому пареньку не повезло: по частям потом собирали всем двором, как говорится. А на Артеме – ни царапины. Об этом случае, разумеется, узнали наверху. Порылись в старых документах, кое-что переосмыслили и решили запустить новый проект с этим парнем в главной роли.

– Быстро они, – проговорил Малахов, перелистывая страницы.

– А чего медлить-то… Матбаза имеется, примерная программа подготовки – тоже. Сейчас доводят до ума ряд деталей – и вперед, к звездам. Когда приказ исходит от Верховного, тут не до проволочек…

– Кто руководит проектом?

– Артур Волжанский – ты наверняка слыхал о нем, и, как я понял, в этой специфике он крутится давно. По задумке, на нем – общее администрирование, я отвечаю за обучение, а ты, если дашь согласие, будешь исполнять функции психолога. Контроль душевного состояния, мотивация, необходимая корректировка поведения – твоя вотчина.

– Политобработка, – поправил Владимир Данилович.

– Не надо так грубо. Он же не либераст, мозги у него на нужном месте. Все, что требуется на данном этапе, – простой мониторинг. Чтоб не переутомился парняга, не перегорел. Для тебя это и нагрузкой-то не будет.

– Эдуард, не нужно говорить так, будто я уже дал согласие. Я не готов к такому. Не хочу вести молодого парня через то, что когда-то проходил сам. И о чем, кстати, жалею до сих пор.

Малахов пытливо посмотрел на друга:

– Ты же помнишь про «Псион»? Помнишь, чем все закончилось?

Громов тяжело вздохнул:

– Слушай, Данилыч, я здесь вовсе не за тем, чтобы принуждать тебя. Но… неужели тебя устраивает то, как ты живешь? Лекции, лекции, лекции. Сплошная теория и никакой практики. А здесь – реальная работа. С человеком, о котором ты потом сможешь написать целый научный трактат. Это же твой философский камень. А для меня – генеральский погон. Данилыч, соглашайся. Нельзя упускать такой шанс.

Громов вернулся из командировки через две недели. На следующий день связался с Малаховым и напомнил о деле.

В присущей ему тактичной, но гибкой манере Владимир Данилович обошел стороной вопрос согласия на участие в инициативе, но встретиться с руководителем проекта все же согласился.