Алена перестала дышать.

И вдруг шаги замерли, потом послышалсянасмешливый свист, и Алена увидела, как из комнаты протянулась рука в черномовчинном манжете и что-то подняла с полу. Это «что-то» было длинное, серое, оноболталось на какой-то веревке...

Алену чуть не вырвало, когда она поняла, чтопарень нашел крысу, убитую Игорем (сколько он их тут успел настрелять?.. Ох,кажется, не напрасно санэпидстанция закрыла «Барбарис»!), и, видимо, решил, чтоэто его жертва, что это он сам ее подстрелил. Наверное, он посчитал, что именноэта крыса напугала его шумом.

«Идиот! – судорожно сглотнув, подумалаАлена. – Повезло мне».

«Идиот! – качнув головой, подумалчеловек, стоящий буквально в двух шагах от Алены, под прикрытием зеркала,невидимый и неслышимый для нее. – Повезло ему!»

И опустил пистолет, который держал в руке.

Между тем парень отшвырнул крысу и, такоеощущение, немного успокоился. Зазвучали удаляющиеся шаги.

Алена вслушивалась в них с таким облегчением,какого, пожалуй, не испытывала никогда в жизни. У нее даже голова закружиласьот этого ошеломляющего ощущения покоя и безопасности.

Шаги замерли. Мгновение тишины... И внезапно,так же отчетливо, как если бы она видела это своими глазами, видела даже сквозьстену, к которой прижималась, Алена поняла, что делает в это мгновение страшныйнезнакомец: он стоит над Игорем и целится из пистолета ему в голову. Чтобыдобить!

Значит, Игорь еще жив? Пока жив?

Пока?!

И все, мыслей никаких не осталось. Страхатоже. Осторожность... да какая, к черту, осторожность! Нормальные человеческиеэмоции исчезли. Осталась только неконтролируемая, первобытная, почти зверинаяярость существа, у которого сейчас отнимут самое дорогое, самое любимое.

У нее отнимут самое главное, самоенеобходимое, то, что ценится больше ее собственной, жалкой и никчемной жизни,то, что составляет самый смысл ее существования!

Алена подхватила ананас, лежащий у ее ног,рванулась за угол и швырнула ананас в голову человека, который стоял шагах впяти от нее, целясь из пистолета в Игоря...

Ну да, еще миг – и она опоздала бы.

Однако успела вовремя!

В первую минуту Алене показалось, что короткостриженная светловолосая голова от удара ананасом разлетелась на части свлажным, чмокающим звуком. Тошнота подкатила к горлу... Но тотчас Аленасообразила, что ошибочка вышла: к сожалению, это не голова – это ананасразбился на части!

Удар, однако, оказался крепок: парень шатнулсяв сторону, схватился за виски, выронил пистолет. В тот же миг что-то глухошпокнуло за Алениной спиной, а из-под ног парня брызнула пыль. Он подскочил таквысоко, словно его ожгли раскаленным прутом по ногам. И снова этот странный звук,какой издает пробка, вылетевшая из шампанской бутылки, и снова брызнула пыльиз-под ног несостоявшегося – какое счастье, что несостоявшегося! –убийцы...

Парень взвизгнул коротким заячьим визгом икинулся наутек. Скрежетнул ключ в замке, металлически лязгнул засов,задребезжала дверь – Алена поняла, что парень выбежал через главный вход«Барбариса» на Рождественскую улицу.

Выбежал – и словно бы перестал существоватьдля нее. Теперь вообще все перестало существовать, перестало иметь значение дляАлены: следы на улице, странные, пугающие звуки за спиной, фонтанчики пыли...все, вообще все сделалось неважным, почти нереальным, кроме вот этой темнойфигуры, неподвижно лежащей на пыльном полу. И, наверное, не было в жизни минутыболее страшной, чем та бесконечно длинная минута, пока Алена подходила к Игорю,наклонялась над ним, разглядывала его голову с кровавой полосой, трогаласлипшиеся от крови волосы, поднимала и отшвыривала валяющийся рядомокровавленный арматурный прут...

Потом она медленно повернула Игоря лицомвверх, посмотрела на его закрытые глаза, вокруг которых залегли черные пугающиетени... коснулась губами бледных холодных губ... И словно бы током ее пронзило,когда она ощутила слабый вздох Игоря.

Он был все-таки жив, ее любимый!

С усилием подавив острое желание впиться в егогубы и никогда от них не отрываться, Алена только один раз легонько поцеловалаИгоря, а потом достала телефон и набрала два номера. Еле-еле ворочая языком, струдом подбирая слова, она сказала все, что надо говорить людям, которыеотвечают по номерам 02 и 03. А потом выключила телефон и легла на грязный полрядом с Игорем, прикрывая и кутая его полой своей дубленки, прижимая его к себевсе крепче и крепче – так, что между ними теперь даже самый легкий ветерок непротиснулся бы, – что-то беззвучно шепча, отогревая и успокаивая, принимаяего в свое живое тепло и погружаясь в холод его беспамятства.

Человек с пистолетом в руке осторожновысунулся из-за пыльного зеркала и несколько мгновений смотрел на этих двоих состранным выражением – то ли сердито, то ли насмешливо. Покачал головой. Потом,ступая легко и бесшумно, пробрался к задней двери «Барбариса» и вышел во двор.Здесь, уже не заботясь об осторожности, добежал до машины, стоявшей под прикрытиемстарого сарая, запрыгнул за руль и торопливо набрал номер. Номер отозвался насотовом телефоне другого человека – того самого, который в эти мгновения местасебе не находил в своем «БМВ».

– Алло! – выкрикнул тот, едва увидев,какой номер определился на его дисплее. – Он убежал. Так и нужно было, яне понял? От тебя ничего не было, поэтому я...

– Все правильно, – проговорил водитель«Ауди», плечом прижав трубку к уху и включая зажигание. – Быстро двигайотсюда. Она вызвала милицию и «Скорую». Сейчас нагрянут. Домой, домой, домой!

Отшвырнул телефон на сиденье и вывел «Ауди»через арку на Рождественку, а оттуда помчался к повороту на Георгиевский съезд– и наверх, наверх, к площади Минина, на предельной скорости...

Он вспомнил тех двоих, лежавших на полу,прижавшись так крепко, что между их сомкнувшимися телами и самый легкий ветерокне протиснулся бы. Однако отнюдь не умиленная улыбка скользнула по егостиснутым в ниточку губам, а судорога досады изломала их.

Знать бы раньше, эх, знать бы раньше, что есть-такиу надменной и насмешливой писательницы Дмитриевой болевая точка, да ещенастолько сильная, что этот мальчишка для нее не просто постельная игрушка, авеликая любовь... да, знать бы раньше, насколько все сложилось бы проще!Смотрели же за ней, следили же, а самое главное проследили. И вот теперьстолько сил затрачено, и, главное, попусту!