Самое поразительное, что милицию явлениенеизвестной особы заинтересовало очень мало. Гораздо больше «внутренние органы»озаботились приходом в «Барбарис» самой Алены Дмитриевой, вернее, ЕленыЯрушкиной. Взрослая – скажем так! – дама пришла на свидание к мальчишке...Обычным дружеским визитом ее приход назвать было трудно, особенно когда всугробе обнаружилась сумка, полная не самой слабой на свете еды и выпивки.Особое внимание вызвало авокадо – у Алены создалось впечатление, что некоторыестражи порядка видели этот диковинный продукт впервые в жизни. И это укрепило уних мнение насчет глубоко разложившейся натуры писательницы Дмитриевой. Кстати,само это словосочетание – «писательница Дмитриева» – было воспринято сневероятным скептицизмом. Такое впечатление, что писать детективы имела правотолько одна знаменитая московская писательница, остальным особям женского поласледовало молчать в тряпку, в крайнем случае, им дозволялось сочинятькулинарные книги.

Так вот насчет глубоко аморального обликаАлены Дмитриевой. Охранники порядка, такое впечатление, были почти убеждены,что это она сама стукнула по голове несчастного сторожа. Мальчишка ее отверг(по вполне понятным причинам!), ну, тут она от злости съехала с катушек,выкинула в сугроб баранину и заморские овощи (а может, и фрукты, бес ихразберет, авокадов, кто они и что!), запустила в стену ананасом – и приняласьмахать направо и налево железным прутом...

Алене, безусловно, повезло, что именно в товремя, как неизвестный злоумышленник, политый ананасным соком и вспугнутыйвыстрелами, выскочил из «Барбариса», некий продавец круглосуточного магазинчика«Горячая еда» вышел покурить из своей стекляшки, стоявшей чуть наискосок отресторана, через дорогу, близ трамвайной остановки. Он видел парня в короткойтемной куртке, сжимавшего в руке что-то, очень похожее на пистолет. Этот паренькинулся куда-то в глубь переулков и проходных дворов, оставив дверь «Барбариса»открытой. Продавец какое-то время понаблюдал за этой дверью, а потом взял да ивызвал милицию. То есть вызовы от него и Алены поступили практическиодновременно, однако злополучная писательница узнала об этом сверхценномсвидетеле далеко не сразу. Бригада милиции не спешила сообщить ей о нем, авзирала на нее с недоверием и издевкой, так что Алена преисполнилась ненавистик блюстителям порядка – и нешуточного страха за свою участь. Кроме того,отправляясь на романтическое свидание, она – разумеется! – не позаботиласьзахватить с собой паспорт (ну вот как-то верилось, что Игорь ее и без фотки впаспорте признает... может быть, даже на ощупь... а лишний раз тыкать в лицообожаемому мальчишке свидетельство своего преклонного возраста было вообще ни кчему), и подтверждение ее подозрительной личности заняло в ходе расследованиянемалое время. Отчего-то главный милицейский компьютер, у которого запросилиподтверждение ее голословного (конечно, а как иначе!) утверждения насчетимени-отчества-фамилии и адреса, сведения выдать отказался, вернее, неподтвердил их. Ну не обнаружилось в нем почему-то Елены Дмитриевны Ярушкиной,одна тысяча девятьсот какого-то – умолчим о подробностях! – года рождения.И Алена уже видела себя ночующей на цементном полу в «обезьяннике», когдавспомнила о том, что есть, есть в верхних эшелонах милицейской власти люди,способные удостоверить не только ее личность, но и ее статус-кво. Не без усилийвыпросив у непреклонных расследователей свой собственный мобильный телефон, онавоспользовалась правом всякого задержанного на один звонок и набрала номермилейшего соседа Сан Саныча. Услышав, что его шальная соседка снова ввязалась вкакую-то криминальную историю, Сан Саныч только вздохнул сочувственно – ибезропотно согласился позвонить своему всемогущему приятелю, начальникуследственного отдела городского УВД Льву Муравьеву.

Уже сам звук этого имени заставил непреклонныхментов насторожиться, а после того как последовал звонок от товарища Муравьева,подтверждающий и личность задержанной, и ее благонадежность, выяснилось, что вглавный компьютер, оказывается, с самого начала направили неверный запрос.Интересовались отчего-то не Еленой Дмитриевной, а Еленой ВладимировнойЯрушкиной, которой в Нижнем Новгороде и в области не сыскалось. Причину ошибкиАлене никто не объяснял, извиняться перед ней, разумеется, тоже не стали ивообще велели не расслабляться, потому что по делу о попытке ограбленияресторана «Барбарис» и покушении на сторожа Туманова И.В. она – главнаясвидетельница, так что ее еще вызовут.

Тем временем приехали Жанна с ВалериемАндреевичем – владельцы «Барбариса», вызвать которых на место происшествиясообразили в самую последнюю очередь, и только тогда Алена, сотрясаемаявнутренней дрожью, измученная почти до потери пульса потащилась домой.

Медленно, словно бабушка-старушка, поднимаясьпо лестнице (подтягиваясь при этом за перила, потому что ноги ее совершенно ненесли!), она увидела в прорези почтового ящика нечто белое. Открыла ящик... иобнаружила там туго свернутый пакетик из магазина «Этажи». В пакетике лежали...ну угадайте с трех раз, что именно там лежало! Две коробочки ее любимыхтворожков «Чудо»? Недолет! Четыре коробочки этих бесподобных творожков? Опятьнедолет! А может быть, три тысячи разноцветных бумажек, которые называются евро?В яблочко!..

Итак, в обычном почтовом ящике лежалипоследние три тысячи евро, а в электронном – очередное послание от «galka.n»:развитие и окончание истории Ивана Антоновича Саблина.

Алена, увидев файл, обрадовалась ему, какстарому верному другу. Невыносимо было подумать, что сейчас она останетсянаедине с собой и своими жуткими воспоминаниями о том, как холодны и неподвижныбыли губы Игоря под ее губами, как скользили под ее пальцами его слипшиеся открови волосы... о том, какой узкий и загадочный след оставила перед дверьюнеизвестная особа, обладательница пистолета с глушителем. О да, проблемыхирурга-косметолога Саблина, сотрудника секретного реабилитационногоцентра, – это было именно то, что ей сейчас требовалось для ее собственнойморальной и физической реабилитации! Поэтому Алена постояла минут двадцать подгорячим душем, закуталась в махровый халат, выпила крепчайшего кофе с остаткамибренди «Дар Темрюка» – и села за компьютер.

* * *

Раечка протянула номерок гардеробщице иоблокотилась на барьер. Она чувствовала себя бесконечно усталой. И такая тоскабрала за душу! Господи, ну какая же скукотища – эти политтехнологии! Почему онабыла такая дура, что послушалась отца и поступила не на простой и нормальныйисторический факультет, где ей было бы все понятно и интересно, а на этотдерганый, толком не организованный курс, в котором не только они, студенты, нои сами преподаватели ничего толком не понимают. Если их слушать, то всесовременные политтехнологии – это черный пиар, ничего больше. Сплошная грязь иобливание людей самыми вонючими помоями.