Мужчина сделал нетерпеливое движение, – наконец-то он узнает причину, по которой они решили избавиться от маленькой рабыни, да ещё в такой спешке. Но Семела вдруг испуганно замолчала. О боги! Чего она тут наболтала? Как она посмела порочить имя своей госпожи и перед кем? Перед Бутом! Известным собирателем городских сплетен! Досадуя на свою промашку Бут принялся уговаривать свою гостью:

– Ну, Семела, продолжай! Пока я слушал тебя, мне в голову пришла идея, кому мы сможем продать вашу девчонку. Попробую даже выполнить те условия, что требует твоя госпожа, но для этого мне нужно знать всё! Понимаешь меня?

– Бут! – жалобно произнесла Семела, – я и так тебе наговорила…

– Ах, оставь, Семела! Я обещаю, что всё сказанное тобой останется между нами. Более того, обещаю найти законника, который поможет разобраться с договором о купле-продажи дома, что навязала тебе твоя госпожа.

Что больше из сказанного Бутом подействовало на женщину, неизвестно, – обещание молчать или предложение помощи, а может вино, что подливал ей хитрый торговец, окончательно развязало ей язык. Семела вздохнула и вернулась к своей исповеди: «Как только я привела девочку, Исмена накинулась на неё… клянусь, я никогда не видела госпожу в таком бешенстве. Она крутила бедняжке уши, таскала её за волосы, плач и крики ребёнка только разогревали её ярость. Это было так страшно, что я не выдержала и стала молить госпожу остановиться… только напоминание от том, что она испортит внешний вид рабыни, смогло немного унять её гнев».

– Сильно ли пострадал ребёнок? – с волнением спросил Бут.

– Слава Артемис, нет. Мне удалось отбить Левкею у госпожи Исмены.

– Но в чём причина? Что могла натворить эта маленькая рабыня? Отчего твоя госпожа пришла в такое негодование?

– Ах, Бут! Это дитя посмело покуситься на самое дорогое в жизни Исмены – на её любимого сына.

– Не понимаю…

– Одна из сторон нашего сада прилегает к дальней стороне сада госпожи Исмены, между ними высокий забор, – пояснила женщина, – кто-то из детей проковырял дыру в стене, они познакомились. Наивный мальчик попросил свою мать купить для него рабыню их из соседнего дома, с которой он успел подружиться. Исмена, узнав, о ком идёт речь впала в неистовство. Она решила, что Левкея пыталась совратить её сына.

– Дурная баба! Мегера! – выдохнул Бут и тут же спохватился, – что с девочкой? Где она сейчас?

– Сидит взаперти в чулане. И там она пробудет до тех пор, пока не найдётся покупатель на неё, – немного подумав Семела добавила, – знаешь, Бут, не потому ли моя госпожа назначила такую высокую цену, что хочет уморить бедное дитя?

– Возможно ли это? – опешил мужчина.

Бут был далёко не гуманистом, но ему претили эти мелкие женские дрязги, не подошла тебе рабыня – продай! Зачем мучить? Зачем портить товар?

– Я выполню все свои обещания, от тебя потребуется только одно – подготовить ребёнка, она должна выглядеть здоровой и весёлой. Госпоже своей скажи, что покупатель найден и он согласен на все условия.

– Кто покупатель?

– Я назову тебе его имя, но сначала мне нужно убедиться, что с ребёнком всё в порядке.

Глубокой ночью в сопровождении раба, которому Бут поручил проводить свою припозднившеюся гостью, Семела вернулась домой. До рассвета было несколько часов, но женщина, прежде чем отправиться в свою опочивальню, решила проверить всё ли в порядке с Левкеей. Когда старая служанка открыла дверь чулана, то чуть не задохнулась от запаха нечистот, что заполнил маленькое, без единого окна, помещение. Так и есть, никто не навещал наказанную рабыню, никто не выносил горшка, никого в этом доме не заботило, есть ли у ребёнка еда и питьё. Занемогшая рабыня ещё не выздоровела, в вторая сбивалась с ног, ухаживая за своей подругой и следя за порядком в школе.

Воспитанницы, оставшись без занятий и строго распорядка, сделались совсем неуправляемыми – дерзили, не слушались, словно дух бунтарки Роды после её смерти вселился в них. Семела прикрыла лицо краем накидки, чтобы защитить себя от вони и вошла в чулан. Женщина споткнулась о лежащее на полу тело и едва не выронила из рук масляную лампадку. Семела не без труда подняла на руки безжизненное тело девочки, перенесла его в купальню и положив на широкую деревянную лавку, прислушалась: «Дышит ли? Дышит! Слава Богам, я успела!» Обтёрла ребёнка смесью воды с уксусом, от резкого запаха Снежка пришла в себя. Она поморщилась и завертела головой.

– Посмотри, – приблизилась к ней Семела, – узнаёшь меня?

Девочка кивнула.

– Ну, и хорошо, – обрадовалась женщина.

Ответ ребёнка словно влил силы в Семелу, она сбегала на кухню, принесла оттуда плошку с кислым молоком и принялась кормить Левкею.

– Хватит пока, – отняла Семела плошку от губ девочки, – утром дам ещё, а сейчас только вода. Пить будешь?

– Да, – кивнула девочка.

– Попей и спать, – ласково проговорила женщина, – тебе нужно завтра хорошо выглядеть, чтобы твой новый хозяин остался доволен, – и, немного подумав, добавила, – самое лучшее сейчас для тебя – это побыстрее уехать из этого дома, пока госпожа наша не передумала.

Семела сняла с себя накидку и укутала в неё ребёнка, после душного чулана в нетопленной купальне было холодно. Женщина разожгла огонь в очаге и подвесила над ним медный чан с водой, к утру вода нагреется и можно будет искупать Левкею. Снежка, немного сбитая с толку таким необычным вниманием всегда строгой Семелы, решила воспользоваться этим неожиданным расположением, пожаловалась:

– Больна здесь, – показала она на голову.

– Голова болит? Завтра всё пройдёт! Нужно лишь хорошенько выспаться.

Старая служанка помогла улечься Левкее, сама прилегла рядом, в помещении купальни заметно потеплело. Масляная лампадка погасла, лишь в очаге тлели, то и дело вспыхивая неярким жёлтым светом угли. «Она не придёт к тебе, не бойся!» – вспомнила женщина слова Бута. – «Тело девушки похитил её брат и увёз к себе в Керкетию, чтобы похоронить согласно обычаю. Душа керкетской царевны нашла успокоение на своей родине». Семела устало закрыла глаза, как жаль, что в её жизни не было рядом такого умного и рассудительного мужчины, который понимал бы её, успокаивал, давал мудрые советы. Она забыла, что совсем недавно проклинала работорговца на все лады, но это в прошлом. Семела медленно погружалась в объятия Морфея, сейчас она была очень благодарна Буту за то, что он согласился помочь ей и выкупить Левкею на невыгодных, как она думала, для себя условиях.

Семела проснулась от резкого движения спавшей рядом девочки, Левкея скинула с себя толстую накидку, которой была укрыта. В прогревшемся за ночь помещении купальни было жарко. Женщина не стала открывать окно, боясь выстудить купальню раньше времени. Двигаясь в полутьме, Семела налила в выточенную из камня лохань тёплой воды и принялась будить маленькую рабыню. Только когда девочка погрузилась в тёплую воду по самую шею, Семела приоткрыла окно. Левкея, не отошедшая ото сна, вяло плескалась в лохани, но Семела, сняв с себя одежду и оставшись в одной нижней юбке рьяно принялась за дело. Она долго тёрла тело девочки мочалкой, вымыла ей голову и ополоснув волосы пахучим травяным настоем, вытащила Левкею из лохани, затем принялась растирать ребёнка куском грубой ткани, пока кожа девочки не порозовела, как край утреннего неба. Семела принесла узелок, из которого извлекла одежду и детские сандалии. Обрядив девочку, она поставила её на табурет и обошла вокруг, хитон был немного длинноват, но женщина быстро исправила это недостаток, немного приподняв ткань рубашки на талии ребёнка и подвязав её тонким шнуром. Они быстро позавтракали, до восхода солнца оставалось совсем немного времени, как раз хватит его, чтобы привести себя в порядок. Семела наспех умылась, расчесала и уложила волосы, сходила в свои покои, чтобы сменить одежду. Скрипнула дверь, в купальню вошла одна из рабынь.