– Что же касается снятия, то здесь самый простой вариант – отыскать специалиста, сила и умения которого позволят изолировать проклятье. И сделать это надо быстро, где-то в течение недели-другой, пока проклятье прочно не вросло в тонкое тело человека. Проблема здесь в том, что зачастую проклятые не осознают своей проклятости. На начальных стадиях проклятья выглядят как крохотная точка, разглядеть которую и специалисту непросто. А уж обыкновенный маг и вовсе с большой долей вероятности точку эту пропустит. Она же, внедрившись во внутренние слои тонкого тела, разовьется, закрепится, и тогда даже при изъятии основного узла возникнут вторичные, которые опять же будут развиваться.

Сейчас Анна своего проклятья почти не ощущала. Она сидела. Дышала. И чувствовала лишь эхо боли в позвоночнике, слегка отдававшееся в ногу.

– И здесь необходим совсем другой подход. Мастер должен отыскать нити, которыми проклятье прикрепляется к тонкому телу, и пережать их, лишив питания. Заодно воздействовать на первичную структуру, не допуская ее разрастания. И затем уже, спустя некоторое время, удалить ее. В принципе ничего сложного, с проклятьями третьего-четвертого уровней работает вполне отлично. На пятый уровень достаточно обычного направленного воздействия тьмы.

– А у меня какой?

Собственный голос был неуверенным.

– Первый.

– То есть не получится…

– Так – не получится. Оно просто сформирует новые каналы и сделает это раньше, чем площадь поражения уменьшится в достаточной мере, чтобы ее ограничить. Проклятья первого и второго уровней не зря называют неснимаемыми.

Надежда разбилась вдребезги. А на что ты рассчитывала? Неужели и вправду на чудо?

– Спокойно, – Александр поднял руки. – Я просто объясняю. На самом деле снять их можно, но без последствий все равно не обойдется. А методы… самый простой – заставить человека, проклятье наложившего, его отозвать. Но это так, больше для примера, чем реально. Если кто-то рискует настолько, что создает проклятье первого уровня, что весьма и весьма непросто, кроме того уголовно наказуемо, так вот… сомнительно, что он согласится отозвать проклятье. Тем паче что с ним вернется и откат. В лучшем случае. В худшем – проклятье все же сработает, но уже на том, кто его накладывал. Я знаю всего два случая, когда такие проклятья отзывались… как знаю по хроникам. – Он опять поскреб кожу и поморщился. – Чтоб тебя…

– А я говорил, перчатки использовать надо, – проворчал Глеб.

– В перчатках – не то… Следующий способ – это так называемая родная кровь. Проклятья подобного уровня создаются весьма направленными, с привязкой на крови. И по крови эту привязку можно перевести на близкого родича.

Близких родичей у Анны не было. К счастью. И наверное, что-то такое отразилось на ее лице.

– Не спешите. Случаи бывали. Смертельно больной дед забирал проклятье внучки. Или вот мать освобождала детей. Встречалось и наоборот, но реже. В общем, случаев не так и мало, да… Но мы подходим к делу. Здесь стоит упомянуть способ, по сути являющийся разновидностью перевода, но совершенно незаконной.

Пальцы затарабанили по подлокотнику. Звук получился неожиданно громким, и на дробь эту отозвался камнелистник.

– Зачать дитя. И перевести проклятье.

Тишина. Камнелистник дребезжит, будто сочувствует. А Анна не понимает. Она не хочет понимать такое. Она…

– Ваша мать, вероятно, узнала, что проклята, когда было слишком поздно. И она воспользовалась единственным, как ей казалось, способом убрать проклятье. Вообще, как правило, «меченые» младенцы или появляются на свет мертвыми, или умирают вскоре после рождения. А поскольку с детьми такое случается, то… мой дед полагал, что случаев подобного перевода куда больше, чем мы знаем. Он как-то пытался даже провести анализ, собрать факты о так называемых спонтанных младенческих смертях. Но кто ж ему позволит? Высокие роды́ свято хранят свои тайны.

– Я не из высоких родо́в. Моя матушка… обыкновенная женщина, – возразила Анна. – И отец. Титула не было ни у кого. И… не знаю. Мама, она… она была очень верующей.

Вот только что стало источником этой веры? Не раскаяние ли?

– Она жива?

– Понятия не имею, – честно ответила Анна. – Еще когда я училась, она отошла от мирской жизни.

Предварительно продав квартиру и опустошив банковский счет. Вероятно, будь у нее возможность, она бы и до содержания, Анне положенного, добралась бы.

– И вы не пытались ее найти?

– Зачем? Мы никогда не были особо близки…

Что понятно, если он прав.

Ей отчаянно не хотелось, чтобы этот человек с неприятным лицом оказался прав. Но Анна не могла не понимать, что все сходится.

К чему любить обреченного ребенка? Проклятого. Того, кто появился на свет лишь затем, чтобы спасти матушку. И больше детей у нее не было. А Анна не умерла. Жила себе то ли упреком, то ли напоминанием, а может, всем сразу.

– Все же ее стоит отыскать, – Александр поднялся и, заложив руки за спину, принялся ходить вдоль окна. Он и ходил-то странно. Плечи его опустились, а шея вытянулась, вся фигура наклонилась вперед, будто бы маг куда-то спешил. – Хотя бы для того, чтобы понять, где искать проклинающего.

– Думаете, он согласится забрать проклятье?

– Шанс есть, – подал голос Глеб. – Во-первых, проклинали не вас. Что бы ни сделала ваша матушка, вы к этому отношения не имеете. Во-вторых, есть закон. А в том, что касается неснимаемых проклятий, он суров. Но сперва нам нужно отыскать того, кто проклял. И того, кто сделал проклятье.

– Думаешь, разные?

– А думаешь, среднестатистический обыватель сумеет правильно начертить пяток кругов и уравновесить их по энергетическим линиям?

Анна поднялась. Сидеть было невыносимо. Ей хотелось бежать. И спрятаться. Закрыться за дверью. Расплакаться. Господи… почему все так? Она знала, что как дочь разочаровала родителей, что была не такой, какой им хотелось, ибо иначе не случилось бы разлада в семье…

Но убить? За что?

– В каком году ваша мать решила принять постриг? – спросил Глеб, отвлекая от этих обиженных, детских даже, мыслишек.

– Погоди… постриг принять не так просто. Если ушла в монастырь, то сперва трудницей, а там уже в послушницы. До пострига годы пройти могут, если не десятилетия. И далеко не все монастыри ведут учет. Так что…

– Не найдем?

И хорошо. Наверное.

Одно дело – гадать. Анна ведь может придумать себе историю, в которой все было иначе. К примеру, мама не знала о проклятье, или не хотела убивать Анну, или виновата была не она, но кто-то другой, желавший семье зла.

– А о ее семье что вы знаете? – Глеб смотрел на нее снизу вверх, и в темных его глазах ей мерещилось сочувствие.

Анна устала от сочувствия. От всего устала.