Кто-то охнул. Отступил.

– Стоять, – рявкнул Земляной. – Бездельники. Не хватало вас еще по лесу ловить. Что смотрим? Берем кости и складываем в коробки.

– Зачем? – шепотом поинтересовался Лазовицкий, который держал платок прижатым к носу.

А в воздухе отчетливо пахло гарью. И над головами пронесся слаженный стон.

– Аккуратней. – Граница миров истощилась, и Земляной кивнул, показывая, что тоже ощущает.

Не хватало еще возвращения добиться. Не время.

– Практический материал. Вы же не думаете, что некроманта можно по одним книгам выучить? – Глеб все же поднял щиты, отрезая поляну от леса. Как-то подумалось, что местные не обрадуются возвращению мертвецов. – Они должны научиться работать с… с костями в том числе.

И завтра подопечных ждал увлекательный день. Кости предстояло очистить от грязи. Разложить, пользуясь заклятиями сличения, – работа нудная, но порой необходимая, ибо чем полнее остов, тем легче вернуть мертвеца.

Описать. А далее… Костей становилось все больше и больше. И ведь казалось, что деревушка небольшая. Наверное, хорошо, что детские, как правило, истлевают быстрее взрослых.

– До подъема они дойдут не скоро, но когда дойдут… чем лучше некромант знает кости, тем легче ему работать. Позже настанет черед плоти. И тоже начинать лучше с естественной, это уже потом, изучив анатомию, можно заниматься выращиванием и формированием мышечного остова. Здесь мы, как правило, подписываем договор с местной больничкой, забираем невостребованные тела. Правда, если целители не успеют первыми…

А успевают они часто. Вот что за несправедливость? Почему передать тело целителям считается нормальным, а некромантам продают, безбожно торгуясь и мысленно проклиная?

– Понятно, – Лазовицкий освоился и платок убрал.

Он следил, как мальчишки собирают кости. Быстро. Почти слаженно. Старательно не глядя друг на друга. Все, кроме Арвиса. Тот присел рядом с Земляным, выставил руки, уперся растопыренными пальцами в землю, копируя позу.

И это не могло не остаться незамеченным.

– А тебе, крысеныш, особое приглашение надо? – поинтересовался Калевой, пытаясь запихнуть в коробку рыжий остов с остатками ребер.

– Сука, – отозвался Арвис.

– Сам ты сука… полная… – Калевой шмыгнул носом. – Наставник, а почему он…

Арвис поднялся прыжком. А следующим оказался в стороне, возле одной из ям. Он вновь присел, бормоча что-то, а в следующее мгновенье Глеб ощутил спонтанный выброс силы.

– Назад! – рявкнул он, чувствуя, как разлетается вдребезги граница миров. – Все к фургону! Бегом!

Его голос перекрыл и ворчание Арвиса, который, кажется, так и не понял, что натворил. И отдаленный раскат грома… вот только дождя сегодня не хватало.

К счастью, у мальчишек хватило мозгов не спорить.

Вот Миклош отбросил шелохнувшуюся было руку, чтобы схватить за шиворот Янека и Курца. Он потащил их, растерянных, к границе. И, следуя примеру, Калевой рванул за собою Шурочку, а тот – Игната…

– Вы… тоже. Уходите.

Лазовицкий подал руку Илюшке, который с привычным уже равнодушием пытался понять, стоит ли ему уже уйти или же сперва все же сложить кости в коробку. Кости, которые стремительно наливались силой.

– Жопа, – Земляной поднялся и вытер руки о штаны. – Вот… скажи мне, друг Глеб, чем я думал, когда на твою авантюру соглашался?

– Без понятия… Арвис!

Мальчишка обернулся. Глаза его были черны, а губы растянулись, из горла донесся утробный рык.

– Понятно. – Заклятье успокоения вошло в тело, и мальчишка мешком осел на землю. – И духа подхватил… а изгнание, чтоб ты знал, на третьем году проходить начинают.

Стоило бы порадоваться, что полукровка и щиты ставить не научился, со щитами успокоить его было бы сложнее. А изгнание…

– Значит, пойдем с опережением программы, – Глеб размял руки.

Краем глаза он отметил, что граница щитов разомкнулась, пропуская Лазовицкого. Хотел разозлиться, но не успел: двумя прыжками тот преодолел расстояние, отделявшее его от Арвиса, и, подхватив мальчишку на руки, убрался с поляны.

Не трус. Почему-то это задело. Если бы Лазовицкий оказался трусом и ублюдком, было бы проще. Кому?

Додумать не получилось. Кости, набравшись силы, пришли в движение. Они закружились в полупрозрачном вихре, собираясь, обрастая призрачной плотью и жидкой землей, из которой невидимый скульптор спешно лепил лица.

Женщин. Мужчин. Стариков… и зрелых… вон тот, что баюкает руку, выглядит настоящим чудовищем, наверняка в роду нелюди отметились.

– Знаешь, я, кажется, понимаю, почему у темных нет школ, – Земляной наблюдал за мертвецами, позволяя им воплотиться. – Потому что за одним учеником хрен уследишь, а когда их восемь…

Первой обрела голос худенькая девчушка в разодранном платье.

Она вытянула руки и завыла, тонко, звонко, так, что Глеб ощутил, как лопнула в ухе барабанная перепонка, и вой сразу стал далеким. Впрочем, он не исчез. Он окружал. Вибрировал. Наполнял душу болью. И от этого мутило.

Появилось желание лечь. Закрыть уши. Позволить им взять свое… они ведь жизни хотят, той жизни, которой их несправедливо лишили.

Не спать. С наваждением – а совокупная сила возвращенных мертвецов была немалой – Глеб справился.

– Ну что, вместе? – глаза Земляного лихорадочно поблескивали. – Ты держишь, я бью…

Сеть создалась, окружив толпу. К счастью, возвращалась лишь жажда… жизни ли, мести, не важно, главное, разума мертвецам не хватало. Они так и держались толпой, оглушая окрестности воем.

Земляной, присев, чертил пентаграмму. Внешний круг. Внутренний.

Мертвецы покачнулись, подались вперед, навалившись на сеть. Они не понимали суть преграды, они, кажется, вовсе ее не замечали, но лишь пытались добраться до живых.

– Долго еще?

Пара кругов. Руны. И снова руны. Заклятье расползалось, усложняясь. А вот сеть… если бы они додумались ударить в одну точку, Глеб бы не удержал. К счастью, думать мертвецы не умели.

Зато Глеб заметил тончайшие нити вторичной структуры:

– Поспеши. Эволюционируют…

Запах гари стал резким. Воздух сухо затрещал, и прямо посреди первого кольца поднялось пламя. Твою ж мать! Совокупной остаточной памяти хватило, чтобы воплотить белый столп магического огня. Он словно бы держался на головах мертвецов, сползая порой на плечи. И вой сделался вовсе невыносимым.

Хорошо, если Лазовицкий уберется. И вдвойне хорошо, если с детьми, но…

– Держи, чтоб тебя, – прошипел Земляной, спешно выписывая рунный ряд. Он чирканул ножом по ладони, и кровь полилась на землю.

Мертвецы почуяли. И кровь. И ту самую тьму, бывшую и проклятьем, и благословением рода Земляных. Безмолвная, беспощадная, она наполняла землю, и выведенные руны каменели.