более, что никаких предпосылок для плохого посмертия. Даже, если это суицид, то не факт, что его душа получит свободу передвижения для наблюдения за спектаклем. Да и вообще, поверь мне, Еремеев был кем угодно, но не сумасшедшим. Он прекрасно понимал, что смерть это конечный приговор и отыграть обратно никак не получится!

— Ну а что тогда? — я с интересом наблюдал, как Эдик варит кофе. Он не любил демонстрировать подобные фокусы, но сейчас, судя по всему, просто был слишком возбуждён, чтобы держать свои эмоции под контролем.

Полковник засыпал кофе в турку, залил его холодной водой и даже не подумал включить плиту. Он просто поднёс к боку турки палец и жидкость в ней моментально закипела. На мгновение я даже увидел пену, собравшуюся выпрыгнуть из сосуда на пол, но Эдик накрыл напиток ладонью, а затем аккуратно вылил содержимое турки в чашку.

Когда я увидел этот спектакль первый раз, то полдня ходил с отвисшей челюстью. Надо будет когда-нибудь исхитриться происходящее на телефон заснять.

— У меня есть подозрение, что Золотое перо украли, — говорил тем временем Эдик, споласкивая турку от кофейной гущи. — Или забрали у Еремеева силой. Возможно, что смерть Ивана Максимовича и пропажа пера связаны напрямую. Но перед этим надо обязательно убедиться, что его нет в офисе.

— И как же это сделать? — поинтересовался я, прикидывая сварить себе ещё кофе или на сегодня уже хватит. Из-за этих несомненно важных мыслей я поначалу даже не понял, что сказал мне Эдик. Так что сначала я завис, и только потом недоуменно посмотрел на полковника.

— Что мне сделать?

— Перевернуть офис вверх дном и убедиться, что пера там нет! — повторил Эдик. — И да, идолов тоже придётся подвинуть!

Глава 9

— А ничего так буржуи живут! — Мирон плюхнулся в кресло возле зелёных растений и с удовольствием покрутил головой по сторонам. — Андрей, я тебе честно скажу, если бы у начальников застав кто-то додумался творить такие канцелярии, то пограничные институты очень быстро оказались не востребованы. Никакой текучки кадров! Любой нормальный пограничник мечтал бы о таком кабинете, а затем честно служил Родине ещё лет тридцать, составляя план охраны в мягком кресле.

— Ай, ладно тебе! — рассмеялся я. — Это первые пару месяцев, наверное, круто воспринимается, а потом становится обыденностью, не вызывающей особенного восторга. Тем более, ты же один на заставе жить не будешь. А дома жена дети и вечное, как мир, выправление мозга напильником.

— Почему напильником? — полюбопытствовал Неклюдов, внимательно прислушивавшийся к нашему разговору.

— Потому что звук в голове примерно такой же, — с улыбкой пояснил я вице-президенту очевидные вещи. — Ах, как давно я не была в кинотеатре. Посмотри, что стало с моими руками. Наш сын уже совсем взрослый, надо задуматься о его поступлении… Две недели подобного мозгоклюйства и единственное, чего будет хотеться, так это повеситься на виду всего этого великолепия.

— Злой ты, Винни, — вздохнул Мирон. — Нет в тебе никакой романтики. Чуть что, сразу вспоминаешь быт, о которой разбивается любой корабль романтики. А вот была бы у тебя такая канцелярия, ты может быть и не женился. Это же просто рай какой-то! Посмотри как клёво! А вот… А где это?

— Кто? — иногда я Мирона решительно не понимал, поэтому даже не пытался угадывать ход его мыслей.

— Ну кнопочка, — продолжал крутиться в кресле Мирон. — Здесь просто обязана быть кнопка вызова секретарши. Такая, чтобы нажал, а в ответ из динамика чарующий голос. Дорогой начальник, чего желаете?

— Дедушка не любил подобные устройства, — холодным или даже механическим голосом прокомментировал Жан Мари. Французик тоже нашёл в себе силы посетить офис Еремеева и сейчас даже не думал садиться, внимательно разглядывая кабинет своего деда. — Он всегда говорил, что руководитель должен не стесняться выходить к народу, иначе очень быстро подчинённые забудут, как он выглядит.

— Мудрый человек, — даже не подумал смущаться Мирон. — Очень жаль, что мне не довелось познакомиться с ним лично. Рядом с такими людьми и сам неосознанно становишься лучше.

— Спасибо, — удивлённо посмотрел на моего напарника французик, а я про себя ухмыльнулся. Мирон обладал редкой особенностью походя делать искренние и оттого удивительно душевные комплименты.

Глядя на него порой и подумать было нельзя, сколько в этом здоровяке сосредоточено доброты и сентиментальности, но именно таким и был мой друг. Сгусток удивительных противоречий.

— Признаюсь честно, даже не знаю, с чего надо начинать, — присаживаясь на диван, пожаловался нам с Мироном Жан Мари. — Дедушка, конечно, объяснял мне, в чем суть семейного бизнеса, но почему-то сейчас я понимаю, что помню из его рассказов совсем немного.

Вообще-то, француз вёл себя достаточно странно. С одной стороны, он явно нервничал, и это было понятно. Он до сих пор не отошёл от стычки на дороге, не избавился от последствий болезни, да и вообще, наше с Мироном общество его явно напрягало.

А вот с другой… Я однажды в одной умной книге вычитал фразу «аристократическая порода». Так вот, у Жана сейчас в лице и поведении проявлялось именно что-то подобное. Чем ближе мы подходили к офису, тем более уверенной и пружинистой становилась его походка. Он вёл себя, как хозяин. Даже нет, он реально вёл себя, как хозяин.

— По-моему, в первую очередь, надо определиться, о каком именно бизнесе идёт речь, — подал голос Неклюдов. Вице-президент явно нервничал от встречи с новым владельцем фирмы, хотя и пытался изо всех сил скрыть своё волнение.

Олег Дмитриевич встретил нас на первом этаже здания, чуть ли не за руку провёл через турникеты и явно пытался уловить настрой французика, продолжая переживать за своё будущее. Прошло уже больше часа, но Неклюдов до сих пор напоминал мне оловянного солдатика.

Натянутый как струна, он только что не щелкал каблуками при каждом обращении к нему Жана. Хорошо ещё, что не начал орать «Яволь, май либер хер!» Я бы, честно говоря, и этому не удивился. Другой вопрос, что мне до сих пор было непонятно, чего в его переживаниях больше — страха за собственное будущее или желания разделить компанию с кем-то из своих партнёров.

— Если вас интересует производство «Белёвских кружев», — поймав взгляд французика, воодушевился Неклюдов, — то, думаю, что я в состоянии ответить на все интересующие вас вопросы. Мне известна вся технологическая цепочка — от закупки сырья и оборудования до производства изделий для конкретного заказчика. А вот касательно информации, которую часто просили у вашего дедушки, то здесь, наверное, вам никто не сможет помочь.

— Почему? — так получилось, что мы втроём задали этот вопрос одновременно