Бреже говорил странные вещи, но, посмотрев в его омертвевшие от воспоминаний глаза, я поверил каждому слову.

– Я плыл в нем, он сделал меня своей частью. Отчего, не знаю. Думаю, какая-то причина была. Я летал назад и вперед, даже вбок. Кстати, вы знаете, что здесь миров-ответвлений еще не существует. Здесь мир един и целостен. Разрыв произошел гораздо позже. А потом меня выбросило из вод столпа-потока на берег. Только перед этим он занес меня так далеко назад, что я видел, как рождается наша планета. И там, в том далеком времени, столп забрал из меня часть, а потом от этой части пошло все живое. Поверьте мне, я не сумасшедший!

О какой части он говорит? ДНК? Столп изъял из француза ДНК и размножил ее, сделав Бреже прародителем всех людей, этаким реальным Адамом? Значит, в каждом из нас, ныне живущих, есть кусочек его генетического кода?

Я вспомнил, как читал однажды о теории последнего универсального общего предка – существа, вроде как реально жившего четыре миллиарда лет назад, но там речь шла о примитивном одноклеточном организме, чье генетическое наследство тем не менее дошло и до нас. Те формы жизни обитали в гидротермальных источниках на дне океанов. Я не был силен в теории, поэтому подробности вспомнить не мог.

Возможно ли, что ученые ошибались и что предком человека оказался сам человек? Это явный парадокс, вещь из ничего, породившая сама себя. Но если Бреже прав, то, значит, парадокс все же случился, произошел где-то там, четыре миллиарда лет назад, и французский лейтенант оказался прародителем жизни на нашей планете! В таком случае ему стоило гордиться своей ролью в истории человечества…

Систему дорог айвы устроили крайне интересно. Узкие, достаточные лишь для проезда одной повозки тропы вели сквозь лес, пересекались между собой, образуя в итоге очень разветвленную систему. В некоторых местах находились карманы – своего рода точки ожидания. Наш айв иногда сворачивал туда, пропуская встречные повозки, хотя это случалось редко – днем редкие айвы путешествовали. Удивительно, что тропы не зарастали: все-таки айвы оказались замечательными биологами, изрядно подчинившими себе мир растений.

Мы неслись по намеченному маршруту, и надежда добраться до нужного места крепла.

Были ли у айвов полицейские службы, я не знал. Но нами, к счастью, никто не интересовался. Наш айв вопросов не задавал, и мучить его расспросами я не стал. Мало ли, вдруг очнется от гипноза, только лишние проблемы. А опять включать Слапома и заставлять его плеваться я не хотел. Пока все работает, лучше не трогать!..

Внезапно повозку качнуло, а за окном потемнело: мы спустились под землю, но продолжали двигаться вперед. Бреже никак не отреагировал на перемену пейзажа за окном. Он уже пару часов как дремал, прикрыв глаза, но я видел, что он не спит, а скорее размышляет о чем-то.

Сначала мы ехали по очень узкому туннелю. Я почти физически чувствовал, как давит земля. Повозка шла лихо, иногда шоркая краями по стенкам туннеля, а вологам было, кажется, все равно, бежать ли сверху по тропам или по туннелю.

– Айвы в основном живут под землей. – Бреже вышел из задумчивости. – В пещерах. Поэтому такие бледные. Ультрафиолета почти не получают. А наверху – это так, поселения для разных производственных целей и работ, которые невозможны под землей. К примеру, разного рода эксперименты. Айвы – знатные биологи. На поверхности у них не так много городов, и почти все мелкие, как тот, где мы уже побывали. Здесь же, под землей, целая сеть городов, соединенных системой туннелей. Айвы не любят покидать пещеры. Мало кто из них способен действовать одинаково эффективно и днем и ночью. Обычно они с трудом могут мыслить после восхода солнца. Уникумов, способных на это, берут в контрразведку – там очень нужны универсальные полноценные бойцы.

Я слушал эту лекцию с возрастающим изумлением. Откуда, черт меня дери, Бреже узнал все это? Опять столп рассказал?

– Да, столп. – Лейтенант уже будто и не притворялся, что не умет читать мысли. – Ведь столп – это не просто энергия. Все эти портаторы – детские забавы. Главное – он еще и информационный поток! При желании я могу узнать что угодно и о чем угодно. К примеру, вы, русский, до четырнадцати лет были слабым и хилым ребенком, не способным защитить себя не то что от хулиганов, но даже от собственных неловких движений. Пять переломов за год – это показатель, скажу я вам! И все по собственной неосторожности. Как вы вообще выжили, хотел бы я знать?

Мои кулаки непроизвольно сжались. Воспоминания нахлынули бурным потоком, словно события, произошедшие много лет назад, случились вчера. И то, как я бессильно плакал ночами после очередного позора на уроке физкультуры, неспособный отжаться от пола и трех раз, когда надо мной смеялся весь класс, и она в том числе – моя первая любовь и первое разочарование.

Да, потом многое изменилось. Мои кости внезапно окрепли, я активно занялся спортом, легко набирая мускульную массу и сдавая нормативы один за другим. Я научился драться, мог постоять за себя. У меня появилась масса подружек. Но это все после. А тогда, в четырнадцать лет, я был самым несчастным существом на земле.

– Откуда вы?…

– Столп, это все он. Я могу увидеть ваше прошлое, ведь информация никуда не девается, она сохраняется в столпе, как и все прочее.

– Не нужно… обо мне.

– Вы сильный духом человек. Вы смогли преодолеть себя и стать тем, кем хотели.

Да уж, как он ошибается. Я стал всего лишь обычным, в меру коррумпированным полицейским, каких на квадратный метр десять штук наберется. Об этом ли я мечтал тогда, в четырнадцать лет? К этому ли стремился? Бреже разбередил старые раны, заставив меня ощутить себя тем, забытым уже несчастным мальчишкой. Как же давно – и как, оказывается, недавно – это было…

– Давайте больше не будем об этом, – попросил я.

– Как скажете, – согласился лейтенант.

Мы ехали долго, туннели менялись один за другим, айв сам выбирал маршрут, все глубже уводя нас под землю. Думаю, при желании Бреже смог бы его заменить и управиться с вологами – я обнаруживал во французе все новые и новые таланты, но смысла в такой перемене не видел.

Наконец очередной туннель-труба завершился, и мы оказались в огромной пещере. Она освещалась тусклым, слабым светом – скорее отблеском, которого едва хватало для моих трогганских глаз, чтобы рассмотреть впереди город. Вологи мчались дальше, по полям грибных плантаций, не замедляя ход, к первым домам, все таким же резким, кривым, со странными линиями стен, как и те, что айвы строили наверху. Впрочем, здесь, под землей, дома айвов смотрелись иначе, сливаясь с окружающей обстановкой в удивительной гармонии. Те дома на поверхности – копии здешних, но там они являлись чужеродными элементами, тут же составляли с пещерой законченную композицию.

– Харви, – сообщил внезапно айв, который за весь путь не проронил ни слова. – Прибыли!

Повозка приблизилась к городской окраине и остановилась у одного из домов. Айв безучастно повернулся ко мне, ожидая новых приказов, но Бреже неожиданно положил ему руку на лоб. Пробежали искры, айв дернулся всем телом и отключился. Француз пожал плечами в ответ на мой недоуменный взгляд.