Сейчас опять ухватиться?

‒ Что там?

Отпихнул её рукой. И взглядом.

Взгляд она, конечно, не увидела, но ощутила. Побледнела, распахнула глаза. Будто прозрела.

Заметила на нём кровь и вспомнила: «Я не изгоняю. Я убиваю». Сопоставила, дрогнула, метнулась за его спину, в комнату. А Ши дальше шёл, на выход. Сдерживая желания, насылаемые теперь живущей внутри него сущностью. Стараясь не слышать чужой голос, рождающийся прямо в сознании.

«Смотри, как удачно. Женщина. Весьма привлекательная. Совсем одна. Податливая, зависимая, благодарная. Просто слабая. Перед тобой. Так почему не воспользоваться? Вряд ли будет сильно сопротивляться. Тем более она ведь пообещала отдать всё, что потребуешь. А ты же себе не отказываешь, когда возникает желание. А сейчас? Разве нет? Ну же, ну же. Она же обязана тебе. Ты спас её сына и пока ничего не взял взамен. Возьми её. Она тебе должна. А ты…»

Остановился, обернулся.

Женщина хлопотала в комнате сына. Уже убедилась, что тот жив. Но, скорее всего, мальчишка до сих пор без сознания, и очухается не скоро.

Не помешает.

Чужое нетерпеливое ожидание. Путает, кто из них кто, сливается с собственными мыслями, заставляет, подталкивает. Хочется послушать его. Хочется…

‒ Что ещё предложишь?

Губы шевельнулись, почти произнёс вслух.

Так теперь и будет: разговаривать сам с собой. Сначала беззвучно, потом громко. Доказывая своё превосходство, сопротивляясь, приказывая.

«Вот видишь. Я же говорил, что сможешь контролировать».

Пока ‒ да. Но получится ли дальше. Всё сильнее ощущение подвоха, умноженное двойным сознанием. Одно надеется, другое предполагает. И живёт внутри желание рассмеяться. Тоже чужое.

Губы опять дрогнули. Ши даже улыбаться не способен, но это не мешает чувствовать и желать.

Совершил благородный поступок, спас невинное дитя, пожертвовал собой в надежде, что всё-таки зачтётся? А вот и нет. Дух купил правдивыми до жестокости словами: «Тебя одного всё равно надолго не хватит». И Ши в очередной раз перепродал свою свободу, ухватился за предоставленный шанс, даже не представляя точно, станет от этого лучше или хуже.

Действительно придурок.

Всегда же мечтал уйти от чужого влияния, только самому распоряжаться собственной судьбой, собственными действиями, не подчинятся чужой воле. Больше никогда. И что сделал? Отдался. Добровольно. Впустил в сознание постороннюю сущность. И теперь внимательно вслушивался в себя, боялся прозевать мельчайшее изменение. Потому что одно за другим, почти незаметные по отдельности, вместе они перекроят до неузнаваемости, а ты даже не поймаешь момент: когда и как.

«Куда идём?»

«Какая тебе разница?» ‒ тщательно проконтролировал, чтобы только подумать, а не высказать вслух.

«А что, совсем не тянет попробовать, как у нас получится? Вдвоём. Неужели не интересно? Ведь интересно? Наверняка, беспокоишься, а не прогадал ли».

«Ты все мои мысли слышишь?»

«Нет. Только те, что ты конкретно мне адресуешь. Ты ведь тоже не все мои слышишь. Мы же с тобой отдельно».

Особая интонация, и следом пауза, настолько многозначительная, что трудно не добавить напрашивающееся: «Пока ещё».

«Что ты сказал?»

‒ Ничего, ‒ всё-таки вылетело сказанным словом.

Мало зрения, слуха, обоняния, забивающих мозг переизбытком информации, теперь ещё и сознание особенное, раздвоенное. Два набора чувств, часто взаимоисключающих. Два отношения к жизни. И ни одной свободы.

«Ну что тебе стоит? Наведи их сам на свой след. Подразни. Я не подставлю. Всё будет в лучшем виде. Клянусь!»

«Твоим клятвам можно верить?»

«Хм! Подловил!» ‒ Опять захотелось улыбнуться, самодовольно и ехидно, проявить чужие эмоции. ‒ «Обычно ‒ не стоит. Но этой гарантированно можно. Потому что взаимовыгодно. И где я ещё такого партнёра найду?

И не уйти, уши не заткнуть, чтобы больше не слышать. Не поможет. Оно внутри. Сам впустил. Сам. А, может, правильно сделал?

Ещё и половина команд не вступила в игру, а Ши уже еле выкрутился. День провалялся, не вставая, но и отключиться не мог. Реагировал на каждый шорох, на мелькания света и тени за окном. На улице старался не показываться. Не хотелось, совсем не хотелось напороться на очередных охотничков. Предпочёл бы так и не вылезать из нынешнего укрытия, но понимал, что найдут, нужно поменять место.

А сейчас ‒ отлегло немного, и подумалось: наверное, не так уж и плох был первоначальный план самому устанавливать последовательность. Ну прокололся разок. Но там же псионики были, у остальных участников таланты попроще. Попробовать, опять отследить команду, заодно и проверить на деле то, что приобрёл?

Интересно ‒ это его мысли или чужие? Или, вообще, не суть важно. Не он охотников, так они его найдут. Всё равно случится, не отвертишься.

Всё-таки Ши подождёт. Пожалуй. Не будет проявлять инициативу. Заодно выяснит, как быстро его отыщут. И тот, второй, тоже подождёт. Никуда же не денется.

В следующие дни он вёл себя вполне так сносно, только иногда донимал нетерпеливым: «Ну долго ещё будем бегать? Чего зря время тянуть?» А Ши не торопился. Нытьё духа раздражало, но в тоже время приносило бессмысленное, пакостное, но сладкое ощущение мстительного удовлетворения.

Ши понимал, что ведёт себя как мальчишка, впадает в детство, которого у него никогда не было. Да ещё настолько не вовремя. За ним охотятся, и каждый день может оказаться последним, а на кону не только собственная жизнь, но и ещё одна ‒ единственного во всём мире родного для него человека. Но когда же ещё опробовать непознанное, если не сейчас? Другого шанса, скорее всего, не предоставят. Хотя и сам уже чувствовал нетерпение. Ожидание утомляло. Если всё равно неминуемо, тут пусть произойдёт быстрее.

Поэтому Ши не испытал ни злости, ни недовольства, ни разочарования, когда почувствовал близость преследователей. Нашли, решили, что загнали в ловушку, сокращали расстояние, всё шире расходясь по дуге. Надеялись сомкнуть круг. А Ши делал вид, что ни о чём не догадывался.

Он тихонько продвигался вдоль стены, держась в густой тени. Едва заметный. Глубокий капюшон свисал почти до носа, скрывая нелепое белое сияние над головой. Точнее, на голове. Зрение – не главное. Чтобы спокойно ориентироваться Ши хватало и других чувств. Прикидывал, как лучше поступить.

Дух никак о себе не напоминал, словно исчез, испарился. Передумал помогать? Ши до сих пор не был уверен в правильности своего решения. Но, кажется, сомнения только разжигали азарт, добавляли сил, обостряли чутьё. Он уже давно определил, сколько охотников в команде, и где каждый располагается. И нетерпение всё росло, так и тянуло спровоцировать, самому объявить начало игры.