Карл Пятый взял кольцо, едва притронувшись к камню пальцами, произнес:

– Он теплый.

– Да, ваше величество. У этого изумруда такая особенность. От него исходит тепло.

– Удивительно. Столь большого и прозрачного изумруда с такой совершенной формой мне не приходилось встречать за всю свою жизнь. Для такого большого изумруда подобная чистота крайняя редкость. Кажется, вы удочерили младшую дочь императора ацтеков? – неожиданно спросил Карл Пятый.

– Именно так, ваше величество, – слегка смутившись, ответил командор.

– Вы благородный человек, Эрнан.

– Это самое меньшее, что я мог сделать в память о погибшем императоре. Он был достойный человек.

Некоторое время король любовался безупречными гранями драгоценного камня, его редкой прозрачностью, затем поднес к глазам и посмотрел на окна. Мир, еще минуту назад столь унылый, вдруг приобрел краски, подняв королю настроение.

– Изумруд красив. В моей коллекции он найдет достойное место, – проговорил король и отпустил счастливого маркиза восвояси.

За прошедшие пять лет подполковник Ермолаев Иван Гаврилович успел привыкнуть к комфорту. Приятно было осознавать, что за годы службы он сумел добиться не только погон с большими звездами, но и сумел заработать кое-какие материальные блага. Мало кто из сослуживцев знал, что в центре Москвы на Новом Арбате он имел трехкомнатную квартиру стоимостью почти в двадцать миллионов рублей. При этом считал, что ему невероятно подфартило с ценой, так как реальная рыночная стоимость была несоизмеримо выше. Так что Ермолаев мог заявить со всей определенностью, что ему невероятно повезло. Имел он еще и загородный дом по Ленинградскому шоссе. Земли было не так уж и много, каких-то пятнадцать соток, да и дом неприметный, каких в округе не одна сотня. Но оно и к лучшему, не стоит выделяться из окружающей среды и привлекать к себе лишнего внимания. А то, что он имеет, вряд ли может позволить человек даже с высоким уровнем достатка.

Подполковник Ермолаев был человеком общительным, на службе старался со всеми ладить и поддерживать добрые отношения, но, несмотря на внешнюю открытость, в душу к себе никого не пускал. А потому мало кто догадывался, что служба в полиции являлась далеко не главным источником его дохода. Параллельно с основной деятельностью Иван Гаврилович наладил небольшой бизнес в пределах ведомства и за определенное вознаграждение мог договориться с дознавателем, закрыть уголовное дело, а то и вовсе отпустить фигуранта на все четыре стороны. А так как преступлений по Москве числилось немало, то дело было поставлено на поток, и члены группы, в которую, кроме Ермолаева, входили еще пять человек из подчиненного ему состава и двое из соседнего отдела, могли считать себя вполне обеспеченными людьми. Нередко, отряхнувшись от служебного бремени, они частенько, собравшись с семьями, уезжали куда-нибудь в теплые страны предаваться безумному веселью.

Если бы кто-то из сослуживцев бросил Ермолаеву обвинение в том, что он «оборотень в погонах», он крайне возмутился бы подобным высказыванием. С точки зрения подполковника, в его действиях не было ничего такого, что могло бы нанести ущерб его репутации. Он числился одним из самых опытных сыскарей, а раскрываемость преступлений в его отделе была одной из лучших по району. Причем раскрытие преступлений было не дутым, а самым что ни на есть достоверным. Так что в своем деле Иван Гаврилович считался человеком талантливым и за долгие годы службы привык к тому, что его постоянно ставили в пример.

А еще подполковник был в приятельских отношениях с самим Михаилом Пономаревым, генеральным директором «УралСибНефти», и нередко выполнял его поручения, за которые тот щедро расплачивался. Именно Ермолаев пять лет назад предупредил Пономарева о возможном аресте, посоветовав немедленно скрыться за границей; три фразы телефонного разговора пополнили его банковский счет на значительную сумму. Иметь дело с Михаилом Пономаревым было одно удовольствие: хлебосольный, шумный, он всегда щедро расплачивался даже за незначительные услуги.

В этот раз Пономарев позвонил в третьем часу ночи в загородный дом. Звонок был поздний, но олигарх полагал, что вознаграждения, выплачиваемые Ермолаеву ежемесячно, с лихвой перекрывают все житейские неудобства.

– Что там, опять с работы? – спросила Анна, проснувшись от телефонного звонка.

С Анной, своей второй женой, Иван Гаврилович познакомился пятнадцать лет назад. И надо отдать должное, в отличие от первой супруги, на которой он женился еще на пятом курсе университета, она никогда не высказывала неудовольствие по поводу его службы, воспринимая полуночные звонки как составную часть оперативной работы. Так что, пользуясь случаем, прямо среди ночи он мог уйти к своей молодой любовнице Марусе, появившейся в его жизни два года назад. Познакомился он с ней в универмаге, покупая для младшей дочери мягкую игрушку. Накрашенная, с высокой прической девушка немногим отличалась от кукол, выставленных в витрине. После недолгого разговора он предложил ей встретиться вечерком, и Маруся неожиданно для него самого согласилась.

Иван Гаврилович ответил:

– Можно сказать и так… Звонит Пономарев.

– Тогда понятно, – буркнула супруга и повернулась на другой бок, обнажив полные плечи.

Иван Гаврилович избегал разговоров о служебных делах в присутствии посторонних, это же правило распространялось и на жену. В его работе встречаются такие вещи, о которых женщине знать не нужно.

Взяв телефон, Ермолаев ушел в соседнюю комнату, плотно закрыв за собой дверь.

– Слушаю, Михаил Степанович, – бодро отозвался подполковник.

– У меня к тебе одно небольшое дельце, сможешь выручить?

– Разумеется, Михаил Степанович, – энергично ответил Ермолаев. – В чем дело?

– Пару дней назад пропали двое моих людей: на звонки не отвечают, на связь не выходят; что с ними и где они находятся, я не знаю. Ты не мог бы узнать об их судьбе через свое ведомство?

– Конечно, выясню. – Включив настольную лампу, Ермолаев взял со стола карандаш, пододвинул к себе раскрытый блокнот, лежавший здесь же, сделал пометку «Важно». – Как их зовут, называйте. Записываю.

– Одного зовут Константин Петрович Анисимов, возраст тридцать пять лет, а другой – Всеволод Федорович Артюшин, примерно такого же возраста. Я вышлю тебе по факсу их фотографии.

– Да, снимки пригодились бы. Можете хотя бы приблизительно сказать, при каких обстоятельствах они исчезли?

– Дело, в сущности, было пустяковым. Я отправил их в Староконюшенный переулок забрать для меня кое-какую посылку, а они вдруг пропали. Ты уж посмотри; может, сидят где-нибудь в каталажке, а я ни сном ни духом.

– Они проходили по нашему ведомству?

– Артюшин проходил. У него есть судимость; больших денег стоило, чтобы ему срок скостили. Но все это было по молодости. Можно сказать, исправился. Работать он умеет, и я ни разу не пожалел, что вытащил его из тюряги.