Завернул за угол — точно! Ещё один крохотный рынок. Только без охраны и надзирателей. Просто небольшие бездымные костерки, возле которых застыли мрачные фигуры. Однако… А что такого? Николай не обязан заботиться обо всех. У него свой клан, свои люди. Вот о ком сердце у горожанина болит. Он, Михаил, волк-одиночка. Собственную шкуру спасает. А эти вот… Мужчин, кстати, не видно. Ну это понятно. Какой идиот его к себе возьмёт? Потенциального врага? А ну как захочет хозяина грохнуть да присвоить всё имущество того? Оно кому надо? А вот женщину или девушку — другое дело. И по хозяйству пригодится. И ночью согреет… За кусок хлеба, как говорится… Сбавил ход, разглядывая тех, кто смотрел на него от своих костров. Это как условный знак, что здесь можно купить человека… Разные лица. Но их роднит одинаковое выражение лиц, на которых можно прочесть испуг, надежду, попытку понять, каким окажется этот новый покупатель… Кое-кто с детьми, кстати. А у того костра сидят сразу двое. Прижались друг к другу. Две сестры-близняшки. И, кстати, очень даже симпатичные… Прокормит он их спокойно. И даже десяток таких, как они. И сотню, пожалуй. Но… Сразу две. Это рискованно. Даже имея Джаба и Дару — рискованно…

— Сколько?

— Кормёжка на всю зиму. Обоим. И — одежда.

— Встаньте.

Нехотя поднялись на ноги, выпрямились. Одну шатнуло, но удержалась. Ого! А глазки-то поблёскивают… Первый признак голода… Значит, дня три-четыре точно ничего не ели… Рискнуть или нет?..

— Отпускать вас когда, в мае?

— Как снег сойдёт…

Так… Эта, видимо, старшая. А вторая — ей подчиняется. Всё время молчит. И именно её шатает… Молча обошёл их по кругу, осматривая тщательно и одежду.

— Готовить умеете?

— И стирать тоже. Можем убираться в доме…

Испуганно покосились на вымахнувшего откуда-то Джаба. Тот застыл возле ног хозяина, тоже осматривая близняшек. Потом ткнулся носом в руку. Одобряет выбор? Впервые такое вижу… О чёрт… Что же делать? Их всё-таки двое… А, ладно! Чему быть, того не миновать!

— Беру. Кормёжку и одежду гарантирую. Согласны?

Младшая испуганно взглянула на сестру, та на миг задумалась, потом отчаянно кивнула, соглашаясь, и выпалила:

— Только если забеременеем, то останемся с тобой навсегда!

И вспыхнула, словно алый цветок, опустив торопливо глаза к земле…

Составление купчей заняло немного времени. Николай, как старший здесь, при виде парня и его сопровождения покрутил, как делал в таких случаях, головой из стороны в сторону, потом извлёк откуда-то здоровенную амбарную книгу и записал дату сделки и её условия. Потом посчитал на пальцах дни, проставил дату:

— Словом, всё законно. Но учти, что ты должен либо отпустить их на свободу в этот день, либо показать нам, что они живы и остаются с тобой по собственной воле.

— Показать тоже в назначенный день?

— Можно и позже. Главное, чтобы они с тобой были.

— Понял. Что же, всё правильно. Ты не дашь провожатого отвести их на катер?

Тот бросил острый взгляд на парня, согласно кивнул головой. Понял, что у того что-то есть к нему, чего не хочет афишировать ни перед кем… Подозвал одного из своих, коротко объяснил, отослал всех троих вниз, к заливу. Потом повернулся к парню и поманил его за собой. Когда отошли в сторону ото всех, осмотрелся по сторонам, убедился, что никто их не услышит, тогда только спросил:

— Чего хотел, выкладывай.

И Михаил открыл рот… Слушая его, Николай то бледнел, то краснел. Когда парень закончил, задал единственный вопрос:

— А ты сможешь?

Тот пожал плечами:

— Я, в принципе, разобрался со всем. Просто не знаю, сколько эти штуковины будут пригодны для дела.

— Лет десять-пятнадцать точно, я слыхал. Может, и больше. Но нужно проводить регламентные работы.

— В этом я не силён, но постараюсь. Словом, будь в курсе.

— Спасибо. Если что — извещу… Не много тебе двоих-то будет?

— Хозяйство у меня большое. Так что, как бы мало не оказалось…

— Эх, парень… Нашёл бы себе одну, постоянную… Так и будешь каждый год новых брать?

Михаил горько усмехнулся:

— Вот когда попадётся такая, как Ю, — даже раздумывать не стану.

— Не можешь забыть?

— Так времени прошло всего ничего…

— Хорошая она девочка была, видно… Хоть и не наша.

Парень тихо произнёс в ответ:

— Лучше не встречал… Я летом собираюсь на Большую Землю наведаться. Рискну.

— По морю пойдёшь?

— Думаю, да. Хочу полуостров обогнуть. Но не уверен, что получится.

— Рискованно. Мало ли что по пути попадётся. Может, лучше по суше?

— Надо подумать… Тогда придётся машину делать для такого путешествия. Летать я не умею.

— Я тоже. — Улыбнулся в ответ мужчина. Потом хлопнул по плечу: — Поедешь — скажи. Попробуем товар собрать кое-какой. Не впустую же тебе топливо жечь?

— Договорились.

Они пожали друг другу руки. Затем Михаил попрощался и отправился вниз, к катеру, где его ожидали обе купленные им сестры…

— Спускайтесь.

Девушки с удивлением взглянули на своего владельца. Мало того что на катере, так ещё и загоняет куда-то вниз… Может, зря они согласились? Но с другой стороны, и выглядит прилично, и видно, что не голодает. Какой-то вид у него… Как из прошлого. Даже выбрит. Помедлив немного, шагнули по трапу. Оказавшись в каюте, снова удивились. Это не трюм. Большое удобное помещение, даже есть место, куда присесть или прилечь. Стол, привинченный к палубе. На нём… В первый момент даже не поверили своим глазам — обычная электроплитка и чайник! Небольшой, видимо самодельный, деревянный сундучок. Хозяин, наклонившись, негромко произнёс, заглядывая внутрь:

— Мне тут надо отойти ещё минут на двадцать, а вы — располагайтесь. Там, в рундучке, найдёте чем перекусить. Плитка и чайник работают. Вода — под банкой, в бутыли. Устраивайтесь. Я скоро.

Под банкой? Как это понять? Потом осмотрелись и поняли, что так называются те самые удобные скамьи вдоль бортов каюты. Поскольку большая бутыль из прозрачной пластмассы плескалась прозрачной жидкостью. Ирина, старшая из сестёр, несмело приоткрыла крышку сундучка на столе и, ахнув, зажала рот руками — такого изобилия она не видела очень и очень давно! Едва ли не с того момента, когда они остались единственными выжившими на весь городок… Несмело ткнула пальцем большую белую буханку и не поверила своим ощущениям — хлеб был мягкий, недавно испечённый. Не позже, чем утром. Сестра, заметив, что старшая стоит неподвижно, подошла и тоже застыла столбом:

— Господи… Этого не может быть…