чем?

Кондрат тоже был удивлён, так как не мог понять, что в этой бабище могло удивлять людей.

— А вот говорят: "Инна, все вокруг угрюмые, злые. А ты всегда улыбаешься. Душа отдыхает, глядя на тебя".

— Инна, а ты не шутишь? — спросил Кондрат, разглядывая её лицо.

— Ну, это здесь. Некому улыбаться, а на работе я другая.

Кондрат пытался представить её другой, но воображения не хватило.

Точно так же у тех, с кем она работала, не могла возникнуть мысль, что она была дома иной, чем на работе.

А Мышкину Инна говорила так, проходя мимо машины Кондрата:

— Ты, сволочь, должен на коленях просить, ползать, юлить.

"Хм, — подумал Кондрат. — Вот так штука. Мужик вроде бы честный, а она хочет сделать его подлецом. В то же время тычет всем свою порядочность".

— Мы уже давно живём раздельно. Я ему запрещаю ходить по моей части квартиры.

— И давно так?

— Да уже лет пять.

— И за что он решил отомстить тебе?

— Не только за это. Я же с ним не живу. Да и не человек он для меня, а недоразумение. Всё думаю, как выкинуть его из квартиры. Я по этому поводу беседовала со своим духовником…Мерзавец! Триппером заразил!

— Мышкин?

— Нет, святой отец.

— А у Мышкина кто — нибудь есть, из родных?

— Мать у него где — то в Подмосковье. Собирался поехать к ней.

— Ты говорила, что он приходил к тебе после банка.

— Да, отвернулся, гад. Всегда рыло от меня отворачивал. Ему не нравится, что я с ним в отделе по — человечески говорю, как и надо говорить жене со своим мужем.

— Он тебе что — нибудь сказал?

— Сказал, что ногу повредил, когда его машина перевернулась.

— А что у него с ногой?

Сейчас он был уверен, что Инна не посмотрела пораненную ногу супруга, так как относилась к нему с брезгливостью.

— На правой голени кожа вся сорвана. А может, и кость задета. Я ему перевязала.

— Инна, давно ты работаешь в этой охране?

— Два года.

— А Мышкин?

— Ну, после того, как он вернулся с Кавказа, перешёл из полиции в наш отдел.

— Как ты думаешь, Мышкин был скромный? Я имею ввиду — не болтливый?

— Нет. Он молчун.

— Инна, а вот вопрос старика: ты с ним сексом занималась?

— Ха, я же сказала, что мы пять лет живём в разных комнатах. У меня есть духовник…Человек очень порядочный. Умный. Всё делает с молитвой.

Кондрат, не доехав до дома, остановил машину. И долго смотрел вслед уходившей Кошкиной, почёсывая бритую шею.

Разворачивая машину на улице, он вспомнил песню о Мурке. Раздумчиво сказал:

— Сейчас многие забыли, что имя Мурка — это Маша, Марина, Мама, воровка в законе.

Он эту песню о Мурке услышал в юности на "зоне", в бараке. Её в группе "зеков" даже не пел, а рассказывал авторитет. А тогда — просто "урка".

Судя по его маловразумительным рассказам, он участвовал в жутких кровавых битвах на "зонах" в сороковых годах. Когда "суки" убивали "урок".

Кондрат очень интересовался героическим прошлым "урок". Но они не умели рассказывать. И не могли растолковать странную философию некоторых песен. На первый взгляд нелепых.

Как, например, эта — о Мурке.

Он помнил, что когда слушал песню о ней, то представлял её роскошной, красивой девушкой с элегантной походкой, которая не позволяла никому выбирать себя. Сама выбирала.

Но помня свои ощущения в те минуты, потому что образ Мурки сильно поразил его воображение, Кондрат никак не мог вспомнить продолжение песни — после того, как Мурка ворвалась в малину и увидела за столом вора в законе. И не мог вспомнить разговоры, которые начались, когда авторитет закончил свою песню. Были какие — то вопросы к нему, у "зеков".

А он только посмеивался в ответ. И ничего не говорил фрайерам.

Этот эпизод биографии Кондрата был маленьким и незначительным в сравнении со всей его жизнью, поэтому он никогда о нём не вспоминал. И многое забыл.

Но Мурка на долгие годы стала его мечтой, особенно в юности.

Нет. В ней ничего не было от шалавы, которые старались перепить мужиков, валялись пьяными в блевотине. И которыми пользовались все, кому было не лень.

Мурка вино только пригубляла.

Она никому не открывала свою душу. Не показывала окружающим её людям своё состояние — когда ей хорошо или плохо. Мурка не умела плакать и смеяться. она всегда была спокойно и холодной, как лёд.

Мурка любила один раз. И в любви была честной и верной.

А женская верность для блатного — это святое, так как часто приходилось бывать на "зонах". И очень хотелось, чтобы на воле блатного ждала его подруга. Пять, а то и десять лет.

Но нет.

Никто их не ждал.

Забывали быстро, потому что все были шалавами… всем хотелось секс, выпивку и снова секс.

А Мурка…Она идеальная. И в глазах братвы она стояла выше вора в законе.

Кондрат проехал на параллельную улицу, поставил машину и стал ждать, поглядывая на часы.

Инна Кошкина ничуть не стала бы уважать своего супруга, если бы он дал ей кучу денег.

Для неё он всегда был пустым местом. А она порой мечтала о духовной жизни, о том, чтобы стать монахиней в монастыре. А пока…готовилась…Весь холодильник в её комнате был заполнен освещённой водой. Все стены были покрыты иконами.

Она удивлялась, что кто — то уважал Мышкина. И что он нравился каким — то девушкам.

Инна и вышла за него замуж, за более молодого, чем она, только по той причине, что стыдно было жить бобылкой в общежитии. А у Мышкина была квартира.

В то время, когда они познакомились, Инна работала в городском архиве. И вынуждена была и на работе, и в общежити изображать улыбчивость и весёлость.

Это было нетрудно. Она умела юлить и угождать. А если бы понадобилось, то и на коленях ползала бы.

И она стала ползать и юлить перед Мышкиным, стараясь во всём угодить ему, чтобы стать для него нужной, чтобы он женился на ней и прописал бы её в своей квартире.

А уже, когда Инна вселилась в неё, то показала Мышкину себя. Правда, не сразу.

Побаивалась, что Мышкин мог доказать в суде, что она, выходя замуж, преследовала корыстную цель.

Но дома вмиг с неё слетало прошлое, весёлое щебетание. Однако до года она как — то держала себя в руках. А потом заявила:

— Я буду жить в этой комнате. Врежу замок. И ты в