Одни секреты оберегают другие, как говаривал Даллес.

В соответствии с его доктриной входы и выходы в новые здания существовали исключительно на случай чрезвычайного положения. Чтобы попасть на рабочее место, Пратту приходилось подниматься на четвертый этаж старой штаб-квартиры, и, признаться, он проделывал это с неизменным удовольствием. Его пьянила атмосфера причастности к Великой Истории. Заходя в лифт и шагая по коридору, он чувствовал себя избранным. Как если бы получал доступ в башню Мерлина, бункер Гитлера или кремлевские чертоги Сталина. Величия, вот чего, по мнению Пратта, недоставало нынешним политикам, по всем статьям проигрывающим диктаторам прошлого. Естественно, свое мнение он держал при себе.

Зато никакие демократические поветрия не мешали Пратту ворчать по поводу падения нравственности, девальвации традиционных западных ценностей и снижения авторитета институтов власти. Вот и сегодня, переступив порог Управления, он остановился, чтобы поболтать с начальником службы охраны майором Уэббом. Будучи резервистом внешней разведки, Уэбб служил во внутренней полиции ЦРУ, но был убежден, что в самом ближайшем будущем его знания и опыт снова понадобятся Америке. Пока его подчиненные бдительно изучали содержимое сумок и пакетов входящих, а также выборочно проверяли личные карточки, разблокирующие турникеты, он имел обыкновение сверлить людей столь проницательным взором, что заслужил себе кличку Рентген. Почтительно ответив на приветствие Пратта, Уэбб выразил готовность поддержать разговор, но расположился таким образом, чтобы контролировать подступы к камере хранения.

– Боишься, что русские подбросят нам секретного агента в портфеле, старина? – пошутил Пратт.

– Я давно уже ничего не боюсь, – заявил шеф охраны, после чего непоследовательно добавил: – Страх – мать порядка, Арти.

На правах ветерана он имел право на некоторую вольность в обращении с заместителем шефа департамента. Пратт не возражал. Хорошо, когда есть с кем переброситься парой фраз, не опасаясь, что они будут неверно интерпретированы и занесены в личное дело.

– Порядок помаленьку возрождается, – сказал Пратт, – хотя не так быстро, как хотелось бы. Помнишь эти треклятые толпы туристов, старина? Если их запустят сюда снова, я тут же подам в отставку.

– Можешь рассчитывать на компаньона, Арчи, – улыбнулся Уэбб. – Туристы любого сведут с ума.

– Но все же хуже всех киношники, верно? Ты видел фильм «Миссия невыполнима»?

– Мы скинулись с ребятами, чтобы купить диск и посмеяться вместе после дежурства. Эти два клоуна… как их?

– Лягушатник Жан Рено и малыш Том Круз.

– Точно! – Уэбб обрадовался так, словно с рассвета ждал, когда ему подскажут имена актеров. – Они пробрались к нам в Лэнгли по вентиляционной трубе, слыханное ли дело?

Ветераны сдержанно засмеялись. Пробраться по воздуховоду штаб-квартиры не смогла бы и мышь, поскольку трубы перегорожены сверхпрочными решетками, являющимися одновременно очистительными и звукопоглощающими фильтрами. Более того, в системе вентилирования особо важных мест, таких как кабинеты начальства, установлены виброакустические генераторы, создающие «белый» шум, препятствующий прослушиванию. Между прочим, подобный прибор имелся и у Пратта, хотя он не стал распространяться на эту тему, а продолжил перечень киноляпов:

– Представляешь, как смотрели бы на этих придурков, появись они здесь в униформе пожарников? Или если бы им вздумалось сдавать голосовой тест? Это же надо было додуматься до такой ахинеи! Тысячи сотрудников собираются у дверей и начинают болтать без перебоя! – Пратт покачал головой, меняя интонацию. – Я мосье Жак Пежо… А я крошка Томми… Не будете ли вы любезны пропустить нас в сортир?

– Круче всего, – подхватил Уэбб, похохатывая, – эти машинки для сканирования, ха-ха, сетчатки глаз. Они бы еще задницы себе сканировали!

Как тут не веселиться? Для идентификации сотрудников ЦРУ было достаточно обычных электронных карточек, которые, помимо прочих функций, позволяли определить местонахождение любого человека. Любые перемещения по зданиям фиксировались центральным компьютером и контролировались дюжиной администраторов сети. То же самое происходило, когда карточки открывали электронные замки кабинетов и помещений. Двери, между прочим, почти повсюду были снабжены табличками с ложными названиями отделов и стеклянными панелями. Чужака вычисляли мгновенно. Увидел незнакомца, слоняющегося по коридору, – вызывай охрану.

Охранников в Лэнгли немногим меньше рядовых сотрудников. Они незримо присутствуют в тихом внутреннем дворике с фонтаном, подле стоянки автомобилей, в переходах между корпусами. Не меньше десятка полицейских ЦРУ беспрестанно курсируют по округе на обычных велосипедах, а также следят за обстановкой под видом почтальонов, грузчиков, разносчиков пиццы. За полвека не было ни одного случая несанкционированного проникновения посторонних в Лэнгли. Если и случалась утечка информации, то виной тому были «кроты» – глубоко законспирированные разведчики. К сожалению, после широкомасштабной реформы ЦРУ, обошедшейся налогоплательщикам в 40 миллиардов долларов, количество «кротов» резко возросло. Объединив под крышей Лэнгли все 15 спецслужб Америки, реформаторы получили пропорционально увеличившееся число стукачей.

При мысли об этом благодушное настроение Пратта улетучилось, как сигарный дым. Пока они с Уэббом острили, высмеивая незадачливых голливудских шпионов, настоящий враг мог незаметно проскользнуть мимо, воспользовавшись рассеянностью начальника охраны. Теоретически это невозможно, но все невозможное однажды случается. Даже в такой мощнейшей организации, как ЦРУ, куда сходятся миллионы ниточек, позволяющих контролировать ситуацию в любом месте земного шара.

Иногда Пратт воображал себя невидимым кукловодом, заставляющим плясать целые труппы марионеток. Иногда ему казалось, что он паук, подстерегающий очередную жертву, которая неминуемо попадет в хитросплетения раскинутых сетей. Но сегодня он обругал себя легкомысленным стариком, распустившим язык и развесившим уши.

Оборвав Уэбба на полуслове, он сухо распрощался и отправился на рабочее место. Походка его была легкой, а дыхание – тяжелым. Артур Пратт давно не был тем молодым, энергичным человеком, который с радостью хватался за любое дело, убежденный, что справится с чем угодно. Но не эти качества от него требовались. Его держали за иное – в качестве старого служебного пса, пусть утратившего силу, хватку, зоркость и азарт. Зато сохранившего безошибочный нюх – это достоинство и делало Пратта незаменимым. Интуиция и глубокое знание загадочной русской души. Нынешним утром предстояло задействовать и то, и другое.

Не только шеф оперативного директората полагался на опыт Артура Пратта. Его вердикта дожидался сам директор ЦРУ, непосредственно подчиняющийся лишь Господу Богу и президенту США. В последнее время второй из них имел власти на земле значительно больше.

* * *

Секретарша встретила Пратта заученной улыбкой и целым ворохом корреспонденции. Вопреки распространенному мнению документация в ЦРУ хранилась и распространялась не только в электронном виде. Лишь около сорока процентов информации содержалось на дисках и дискетах. Они размещались в ячейках гигантской вертушки, к которой имели доступ два оператора и три офицера службы безопасности. Но люди вмешивались в процесс только при поломках системы. В обычном режиме диски брала и отправляла по назначению механическая рука, запрограммированная на поиск соответствующей информации.