– Что он делает? – растерянно спросил у всех стоящих в оцеплении старшина.

– Ухудшает видимость, – ответил за остальных Алекс, оказавшись рядом. – Боится, что вы будете стрелять.

– А почему он один, их же там было трое? Где остальные?

– Вот это действительно вопрос, – протянул Алекс негромко и еще более сосредоточенно уставился на пытавшегося улизнуть захватчика.

Тем временем Андриянов стал отдавать по рации приказ снайперам, расположившимся на ближайших крышах:

– Как только будет можно, стреляйте! Он не должен уйти. Осторожнее с заложниками.

– Они не заложники, – неожиданно бухнул Ашот, чем вызвал всеобщее удивление, и вынужден был пояснить: – Они не заложники, они захватчики. Заложник – это тот, кто сзади.

– Да что ты мелешь, – не поверил ему Андрей, а Андриянов окинул его таким взглядом, будто видел перед собой главного идиота всей земли. Раздача приказов продолжилась, все замерли в ожидании решающего выстрела, команду к которому должен был дать старшина.

– Алекс, я тебе говорю, настоящий заложник этот парень в маске, – еще раз шепнул другу Ашот. – Я заметил у одного бинт на пальце. Это тот самый, по которому я стрелял. Говорю тебе, его рожа в камере мелькала.

Алекс был склонен поверить Мачколяну, тем более что и сам относил к подозрительным моментам то, что все трое заложников были с покрытыми головами, один даже в темных очках. К тому же, каким бы крутым ни был захватчик, он предпочел бы повести перед собой женщин, а никак не мужчин, более сильных и решительных. Они запросто могли сломить его, оказать сопротивление, не испугавшись оружия. Словно в подтверждение его мыслей, громко залаял Граф, причем он также смотрел в сторону странной кучки, скалился и рычал.

– Старшина, – Алекс едва успел положить руку на плечо мужчине, прежде чем тот что-либо успел произнести микрофон рации. – Поверьте нашему слову, в роли захватчика заложник. На него намеренно надели маску, чтобы не было видно его лица. Не стреляйте в него.

Андриянов небрежно отмахнулся, словно от назойливой мухи, мол, вас я уже отпустил, не мешайтесь под ногами. Но, отдавая приказ, все же попросил:

– Цельтесь в плечо или ногу. Он нужен мне живым!

– Граф, приготовься, – склонившись к псу, приказал Величко, пребывая в боевом настроении.

Привыкшим действовать командой и понимающим друг друга с первого взгляда, мужчинам оказалось достаточным лишь кивнуть и сразу начать рассредотачиваться среди толпы. Мачколян расположился за спинами двоих из оцепления, готовясь в нужный момент раскидать их в стороны и освободить движение остальным. Величко с Графом замерли в позиции «на старт». Максимов раскопал в одном из карманов небольшое зеркальце и теперь упрямо ловил лучик солнца, чтобы затем отразить его в нужное место. Ну а Грачев переместился на противоположную сторону, пресекая таким образом возможность отхода преступников туда, где их меньше всего ждут.

Наконец последовала команда: «Давай!» Рука Алекса резко взметнулась вверх, луч солнца тут же нанес свой сокрушительно яркий удар по оптическому прицелу, прогремел выстрел… Но ни один человек не оказался им задет. Зато комбинация с заложником и захватчиками мгновенно поменялась: огнетушители полетели в стороны, мужчины все слиплись друг с другом спинами, а того несчастного в маске представили взору остальных, уперев ему в горло блестящий нож.

Андриянов выругался, понимая, что вновь оказался прав не он. Обернулся, чтобы найти взглядом назойливую бригаду, но той и след простыл. Вместо этого чуть в стороне в разные стороны полетели два здоровенных лба из оцепления, вперед выскочила собака и решительно рванулась к преступной кучке. Никто, тем более захватчики, ждущие нового выстрела только сверху, не ожидали нападения со стороны. Граф одним прыжком наскочил на парня с ножом, вцепился клыками в его руку и повис на ней. Покусанный завопил, невольно выпустил заложника, которому тут же кто-то скомандовал «на землю», и он мигом упал на асфальт. С другого захватчика слетела панама, оголив его лысый череп, он что-то выкрикнул, но было поздно.

Со всех сторон в направлении этой тройки полетели пули. И непонятно, была ли для этого команда или же каждый действовал по своему усмотрению. В конечном итоге вся тройка повалилась наземь, зажимая кто руку, кто ногу, а кто и все сразу. Они уже не пытались отстреливаться или бежать, желая лишь одного – уцелеть и остаться живыми. Когда стрельба прекратилась, в направлении парней осторожно помчались несколько вооруженных омоновцев. Они быстренько подняли всех с земли, скрутили по рукам и ногам и поволокли к машинам.

Ставшие моментально вроде как и ни при чем спасатели растерянно озирались по сторонам, не понимая, почему их никто не благодарит и не ищет. Впрочем, чему было удивляться? Помогать их никто не просил, а стало быть, никто ничего им и не должен. Алекс, правда, попытался догнать Андриянова и напроситься на участие в допросе, но получил такой категорический отказ, что повторного прошения подать не решился, предпочтя ретироваться. Теперь они стали не нужны.

– Ну что, домой? – подходя к нему, со вздохом спросил Валентин.

Величко кивнул и вяло поплелся прочь с места предотвращенной трагедии. У ног его пристроился выплевывающий что-то Граф, на одном из зубов которого повис клочок одежды захватчика. От него он теперь и пытался упорно отделаться, но пока почему-то это никак у пса не выходило.

Немного раздосадованная четверка спасателей под присмотром собаки в который уже раз за день вернулась в машину. На улице темнело, а народ у магазина пока и не думал расходиться, видимо, ожидая каких-нибудь еще занимательных подробностей. Всех освобожденных осматривали врачи «Скорой», кто-то обнимался, иные плакали. В общем, все шло своим ходом, как тому и полагалось быть.

– Жрать хочется, – вздохнул Мачколян, плюхнувшись на свое сиденье. Обсуждать произошедшее совершенно не хотелось. – С утра самого почитай маковой росинки во рту не было. Так и похудеть недолго.

– Так тебе этого как раз и не хватает, вон как тебя расперло-то на жирных харчах.

– Тебя зато иссушило на чужих, – достойно отбил нападение друга Ашот. – Скоро ветром сносить будет, одуванчик ты наш.

Андрей небрежно откинул с глаз непослушный волнистый локон и скривил какую-то непонятную мину. Мол, ну и пусть одуванчик, а мне так больше нравится. Развивать тему дальше было как-то сложновато, тем более что воспоминания о еде начали эхом отдаваться в пустом желудке у каждого. Это понял и Алекс и предложил:

– Пойдемте в то кафе. Нужно подкрепиться и подумать.

* * *

Еда и мыслительный процесс для спасателей, как и для всех мужчин земли, вещи самые что ни есть неразрывные. Если уж о еде вспомнилось, или она мелькнула где-то рядом, повеяло ее запашком – дела в гору уже не пойдут, особенно когда брюхо пусто. С нормальной жрачкой никакая женщина не идет даже в сравнение. Женщин, как известно, много, да и без них, коли захочешь, обойтись реально, а ты попробуй не поесть месяца, скажем, два-три. Любая кость лакомством богов покажется. Что и говорить о том, что спасатели от других людей ничем не отличались в этом отношении, а потому только после утоления первого голода они смогли начать о чем-то думать.