К деньгам Николай не притронулся, а его жесткий взгляд буквально прошибал Ракитина.

– Эх, Ракита, жаль, что ты так ничего и не понял. Неужели ты думаешь, я на деньги променяю память? – Николай был выше бизнесмена на целую голову. И под его взглядом Ракитин как будто уменьшался в росте. – Чмошник ты был, им и остался, Ракита!

Улыбнулся Ракита через силу и залепетал:

– Зря ты так, Коля. Ох, зря. Я ведь от души. – Он держал в руке несколько пачек сторублевок. И вдруг неожиданно порывом ветра деньги вырвало у него из руки. Бумажные ленточки разорвались, а ветер подхватил купюры и понес их над оградами. Они летели и кружились, как увядшие листья в позднюю осень.

Ракитин посмотрел на дорожку, по которой уходил Николай. Крикнул ему вдогонку:

– Значит, война?

Николай не ответил, только махнул рукой, и взмах этот означал больше, чем слова.

– Сволочь! Сволочь! – обозлился Ракита.

Павел достал из кармана маленький «вальтер», легко умещавшийся на ладони. Носил его всегда с собой. Удобная вещица и надежная.

– Может, грохнуть его прямо здесь? – полюбопытствовал отпрыск, готовый немедленно выполнить задуманное.

Ракитин покосился на похоронную процессию, появившуюся невдалеке. Услышат выстрел, сразу обратят внимание. И с трупом возня будет. Раз не сделали этого раньше, сейчас и вовсе неудобно.

– Убери, – приказал Ракитин сыну. – Только и умеешь, что кулаками махать. А мозгов нет. Ну уложишь ты его сейчас и засветишься.

– Ну и что, зато этого козла уберу. А ты потом меня выкупишь, – проговорил Павел с ухмылочкой.

Ракитина это взбесило.

– Дурак ты, Пашка. Сила есть в тебе, а ума ни капли. Не здесь его надо. Понимаешь ты? Вон сколько людей. И сторож видел нас. Разве тебе это не понятно?

О смерти своей любовницы Алексей Викторович Ракитин узнал, вернувшись в город. Затренькал мобильник, и мрачный голос начальника уголовного розыска майора Рябцева предложил ему немедленно приехать к ним в управление.

Это было так неожиданно, что удивленный бизнесмен тут же задал вопрос:

– А по какому поводу?

– По поводу убийства вашей любовницы, – скупо ответил ему майор.

В первую минуту Ракитин потерял всякую способность говорить. Как дурак держал трубку возле уха и молчал, пока сам Рябцев не напомнил:

– Вы меня слышите?

– Да-да, слышу, – отозвался бизнесмен и заверил: – Сейчас буду.

Прямо в машине, управляемой Павлом, Ракитин выпил, не отрываясь, больше половины бутылки коньяка. Чувствовал: от волнения зуб на зуб не попадает. Но и коньяк оказался плохим помощником.

– Чего случилось-то? – Павел только хлопал глазами и ничего не понимал.

Вместо ответа на вопрос сына Ракитин сказал:

– Отвезешь меня к зданию милиции. Мне надо кое с кем увидеться.

Родных у девушки в городе не было, и Ракитина сразу повезли в морг на опознание. Менты рассудили мудро: раз трахал, значит, хорошо изучил ее тело и без труда опознает даже изуродованную. Ракитин согласился. Едва взглянув на труп девушки, любезно предоставленный патологоанатомом, Ракитин выдохнул:

– Это она.

Рядом стоял милиционер и заполнял протокол.

Майор Рябцев не подозревал бизнесмена Ракитина в убийстве своей любовницы, прекрасно понимая, что тот не имеет к ее смерти никакого отношения. Но посчитал своим долгом допросить Ракитина: вдруг выплывут кой-какие детали, интересующие следствие…И не ошибся. На обычный в таких случаях вопрос – кого подозреваете? – бизнесмен думал недолго.

«Вот когда пришло время избавиться от Комка. И убивать его не надо. Менты сами вцепятся ему в глотку. Им только дай повод», – подумал Ракитин.

– Есть у меня подозрения… – Он нарочно не договорил, чтобы разжечь в майоре ментовской азарт сыскаря, похожий на азарт охотника, преследующего добычу. А сам вспомнил прописную истину: лучшая защита – это нападение. И когда Комка будут трепать менты, ему уж точно будет не до Ракитина.

Майор Рябцев, скрывая нетерпение, самодовольно улыбнулся:

– Хотелось бы узнать о ваших подозрениях. Выкладывайте. Не стесняйтесь. Мы проверим.

– Конечно, конечно, – согласился Ракитин и назвал человека, которого подозревал: – Николай Комков…

– Комков?

Узкие, плотно сжатые губы майора вытянулись как будто для протяжного вздоха.

– Он в городе?

– В городе. У меня состоялась неприятная встреча с ним.

Но Рябцев, казалось, его не слушал. Достал из ящика стола папку, раскрыл ее и показал фоторобот, сделанный со слов водителя автобуса Максименко.

– Это он?

Ракитину оставалось только удивляться. «Ну и дела. Его рожа уже засветилась у ментов».

– Да, это он. Комков. У вас его фотография…

Рябцев уставился на фотографию своим тяжелым взглядом.

– Подозревается в серии убийств при отягчающих обстоятельствах.

А у Ракитина из головы не выходило: «Подозревается в серии убийств».

Выйдя из здания милиции, он огляделся по сторонам. Ему казалось, Комок прячется где-то совсем рядом. Каким-то образом узнал про него и теперь «пасет», чтобы прикончить.

Алена сидела на заднем сиденье такси в прекрасном настроении, улыбалась и глядела в окно на мелькавшие лица прохожих. Многие из тех, кто попадался, почему-то выглядели угрюмыми, даже злыми. И Алена не могла понять, что их огорчает. Ведь мир такой прекрасный. Как жаль, что они не замечают этого. И еще, наверное, им некого любить и их никто не любит. А у Алены есть человек, с которым ей необыкновенно хорошо и легко.

Всего пару дней она не виделась с Николаем, а показалось – целую вечность. Алена по нему безумно соскучилась и уверена была, что так же сильно и он скучает по ней. А если их так тянет друг к другу, значит…

Водитель такси сбросил скорость, увидев впереди автобус, повернувший к остановке.

Пришлось притормозить.

Алена качнулась вперед от резкого торможения, глянула в лобовое стекло и увидела Николая, выходящего из автобуса. Едва удержалась, чтобы не выскочить из машины и не броситься к нему. Наверное, взыграло самолюбие, замешанное на обиде. Вчера ему звонила и сегодня, а он где-то пропадает. «А куда это он идет?» – подумала она и решила понаблюдать за ним. Вот будет для него сюрприз.

– Поезжайте, пожалуйста, потише. Вон за тем человеком. Но не приближайтесь, чтобы он не заметил, – попросила Алена водителя.

– Подруга, в обязанности таксиста не входит слежка за людьми. Это дело милиции.