Но если жена «вошла в дом другого», когда ее муж был в плену, и сделала это не из-за голода, так как в доме «имелось пропитание», то виновна была только она. Очевидно, здесь тоже предполагалась не совсем измена. Брак или сожительство с другим во время вынужденного отсутствия мужа могли быть оправданы, если женщине не на что было жить, а ее новый партнер вообще оказывался ни при чем.

Если же «она не блюла себя, была гулящей, дом свой разоряла и унижала своего мужа, эту женщину должны бросить в воду» – судя по всему, эта статья применялась даже к тем, кто, в отличие от предыдущих случаев, не был пойман на месте преступления. Основанием для наказания служило распутное поведение – принцип, которому суждена была очень долгая жизнь.

Когда же измена отягощалась тем, что женщина подговаривала любовника убить мужа, ее сажали на кол. Хаммурапи не указывает, как надо поступить с самим убийцей – на стеле вавилонского царя были записаны, скорее всего, достаточно непривычные, а может быть, спорные юридические ситуации. Мужчину безусловно не прощали, но казнили ли?

И едва ли стоит пояснять, что наказание для «гулящего» мужчины не оговаривалось, ему надо было только не попадаться «лежащим» с женщиной.

Зато Хаммурапи останавливается на наказаниях за инцест. Так, за сексуальную связь с женой сына или за изнасилование девственницы мужчину должны были связать и бросить в воду, а женщина оставалась безнаказанной (очевидно, в первом случае тоже предполагалась не измена невестки со свекром, а принуждение). А вот если человек вступал в связь с матерью после смерти отца, то их должны были сжечь обоих. Что надо было делать, если такое преступление совершалось при жизни отца? Очевидно, в Вавилоне не могли представить себе ничего подобного.

Но вавилонский вариант достаточно прост и понятен по сравнению с другими. Так, индийские законы Ману вводили поистине страшные наказания за супружескую измену, по крайней мере в каком-то одном из ее вариантов: «Если женщина, обнаглевшая вследствие знатности родственников и своего превосходства, изменяет своему мужу, пусть царь прикажет затравить ее собаками на многолюдном месте. Мужчину-преступника пусть прикажет сжечь на раскаленном железном ложе, пусть подбрасывает под него дрова, пока не сгорит злодей»[69].

Не исключено, конечно, что здесь перед нами тоже преступление не столько сексуальное, сколько экономическое: речь идет о знатной женщине, которая, очевидно, была выдана замуж за человека ниже ее статусом и поэтому вела себя неподобающе, – между тем она все равно должна была подчиняться мужу. А вот сексуальные связи между людьми, принадлежавшими к разным варнам – социальным группам, созданным, как считалось, богами, воспринимались как преступление, разрушающее самые основы мироздания. Шудра, представитель низшей социальной группы, сожительствующий с женщиной из более высоких каст, мог рассчитывать на то, что в лучшем случае он лишится «детородного органа и всего имущества», а в худшем – жизни. Для сравнения: человек, убивший брахмана, мог искупить свое преступление разными способами, при этом его не обязательно казнили – он мог «жить в лесу двенадцать лет, построив хижину, питаясь милостыней и сделав своим отличительным знаком череп покойного» или «добровольно стать в сражении мишенью для воинов, знающих его намерение, или ему надо трижды бросаться вниз головой в пылающий огонь». Второй вариант все-таки, скорее всего, означал смерть, но были и другие способы искупления: например, совершить многочисленные и сложные жертвоприношения, пройти огромное расстояние, повторяя при этом священные тексты, «вкушая мало пищи и обуздывая чувства», или же «отдать брахману, знатоку Веды, свое имущество, или имущество, достаточное для жизни, или дом вместе с утварью», или, наконец, «будучи обритым, жить в конце селения или даже в коровнике, или в обители, или у корней дерева, находя удовольствие в делании добра коровам и брахманам». Как видим, в случае убийства человека высшей касты, которое считалось самым ужасающим делом, так как «нет поступка, более несоответствующего дхарме», убийце предлагали много разных, пусть тяжких и мучительных, но не всегда смертельных наказаний. С шудрой же, посягнувшим на «дважды рожденную», то есть принадлежавшую к высшим варнам, и совершившим то, что в наше время трудно вообще счесть преступлением, все решалось просто и кроваво.

Не менее интересно была выстроена система приоритетов у хеттов. Человек, убивший другого в пылу ссоры – совершивший, как мы бы сказали, непреднамеренное убийство, должен был заплатить выкуп: он отдавал семье убитого «четыре головы», а дальше, очевидно, они сами решали, как с ними поступить. Если же этого возмещения оказывалось недостаточно, то он «отвечал всем своим домом». А вот описание наказаний за сексуальные преступления заставляет глубоко задуматься о жизни и пристрастиях хеттов.

Тот факт, что к смертной казни приговаривали за инцест, вряд ли должен удивлять – так поступали в течение многих тысячелетий. Правда, в хеттских законах оговаривалось, что преступной считалась связь с матерью, дочерью, сыном, а также с мачехой, если отец был жив. Если же мужчина вступал в сексуальные отношения с мачехой после смерти отца, то наказывать его не следовало. Надо сказать, в этом отношении хетты были куда милосерднее, чем, скажем, европейцы в Средние века. Точно так же, в отличие от средневековых законов, связь с двоюродной сестрой жены дозволялась, если та жила в другой части страны – и, очевидно, человек не знал о родстве. Сам факт двоеженства, конечно, не был преступлением. А вот если кузины жили по соседству, их муж оказывался обречен на смерть.

В случае изнасилования, которое с точки зрения современной юстиции максимально подходит под определение «преступление», у хеттов проводилось тонкое различие:

Предполагалось, что в дом насильник мог проникнуть только с разрешения и по приглашению женщины, а тогда это уже не насилие, а адюльтер – и расплачиваться за него должна женщина. Впрочем, древнее представление, что, значит, «она сама хотела» и это было приглашением к сексу, пусть произошедшее и выглядит как насилие, распространено и сегодня.

В библейском законодательстве предписывалось побивать камнями «отроковицу», которую уличили в потере девственности, а также замужнюю женщину и ее любовника, а вот если происходило изнасилование, то девушка избегала наказания в тех случаях, когда преступление совершалось в месте, где, даже если она кричала, никто не мог прийти ей на помощь.

Еще удивительнее тщательно прописанные законы хеттов против зоофилии. Казнь полагалась за сношения с коровой, овцой, свиньей и собакой, а за сношения с лошадью и мулом – нет. Отдельно оговаривалось, что «если бык вскочит на человека, то бык должен быть убит, а человек не должен быть убит. Одна овца должна быть дана вместо него, и ее пусть убьют. Если хряк вскочит на человека, наказания быть не должно»[71].