Мышка перевела пистолет на совершенно невменяемого парня, ругая себя на чем свет стоит. За слабость. Ничего плохого с этим миром не случится, если она просто пристрелит этих двоих. Наоборот: возможно, он станет чуточку лучше, лишившись двух наркоторговцев. Но Мышка ценила любую жизнь. И не любила ее отнимать. Именно поэтому она на плохом счету у начальства – у них с Соколом было несколько возможностей просто-напросто развоплотить «этих». А вместо этого – они гоняются за ними, пытаясь убить их правильно

Избавить от проклятия.

Толстяк нагнулся, погремел какими-то стеклянными пузырьками в нижнем стеллаже, а затем быстрым шагом вернулся к столу и протянул Мышке объемный сверток.

– Тут все, что вам нужно, шер, – произнес он.

– Ты издеваешься? – терпение Мышки начинало давать сбой. – Откуда мне знать, что ты туда положил? Открывай!

Мужчина покорно развязал тонкую тесемку и открыл сверток. В нем действительно лежали три небольших колбы, закрытые пробками и несколько бинтов.

– Заживляющее – жидкость с синим оттенком, – осознав, что Мышка ждет пояснений, начал толстяк. – После того, как кожа немного затянется – намажете мазью из второй колбы. Желтая жидкость снимет жар… вы вообще, из этого мира? Как можно не знать таких очевидных вещей?!

Игнорируя холодок мурашек, пробежавших по спине, Мышка фыркнула.

– Из этого, из этого… не волнуйся… Заворачивай.

Мужчина покорно завернул сверток и затянул тесьму. Неловко поворачивая правую руку, он протянул его через стол. Мышка бросила короткий взгляд на замершего парня и протянула левую руку. Сверток перекочевал к ней. От напряжения, руку закололо, и она дернула ею, стараясь избавиться от странной судороги.

И только потом она заметила крошечную ранку между большим и указательным пальцами. Маленькая капелька крови бисериной выделялась на бледной коже.

– Мы – добрые люди, шер, – сказал толстяк. – Это всего лишь наркотик. Завтра вы не вспомните события сегодняшнего дня. Вы не сможете найти это место. Опустите пистолет, никто вас здесь не тронет. Идите к своему другу и вылечите его, потому что лекарства – настоящие. Скоро вас накроет, и вы обретете небывалую силу и легкость. Возможно, это вам понадобится: тащить раненого весьма трудно, но для вас это не составит труда, несмотря на вашу хрупкость.

Черт возьми, ее опять накачали какой-то дрянью!

Мышка зарычала. Идиотка! Какая же она идиотка! Надо было приказать ему положить сверток на стол и отойти! Почему они с Соколом так поглупели? Никогда раньше они не допускали подобных оплошностей!

Что происходит?

Палец на спусковом крючке задрожал. Как же она хотела сейчас пристрелить этого ублюдка!

– Тварь, – выплюнула Мышка.

В голове зашумело, стены начали раздвигаться, а двое мужчин, стоявших за столом внезапно перестали ее волновать. Плохо осознавая, что она делает, Мышка развернулась и торопливо пошла к лестнице, практически сразу забыв про них. И про то, что случилось. Она помнила, что ей нужно выбраться наружу и помочь напарнику.

Сокол…

Кое-как взобравшись по лестнице, Мышка, шатаясь вышла из якобы заброшенного дома и пошла вдоль по улице.

Сокол…

Развернулась, вспомнив, что оставила напарника в другой стороне. Потом с трудом вспомнила, где именно она его оставила.

Сокол…

Напарник дышал. Рвано, булькающе. Ему нужна была помощь, но Мышка совсем не могла вспомнить, что ей нужно делать. С удивлением посмотрела на сверток в руках. Привязала его тесемкой к поясу корсета. Потом легко взвалила напарника на плечи и потащила… куда?

Мысли обрывались, путались, исчезали, едва появившись. Она совершенно не удивилась тому, что ей легко тащить здорового мужика. Ей казалось, что она может еще парочку на себя взвалить. Эта мысль в ее голове осталась. Более того, она показалась ей настолько забавной, что она тихонько захихикала.

Она не видела, куда она идет, и что ее окружает. Она толком не понимала, куда именно она идет. Она не осознавала, что пересекает толпу людей. Окружающие казались ей бумажными куколками. Манекенами без лиц и голосов.

Куда она направляется? Зачем она несет какого-то бугая на своей спине?

Сокол…

Точно. Это Сокол. И он ранен. Надо вытащить пулю и залечить его рану. Почему она до сих пор этого не сделала?

– Ваш ключ, шер.

Мышка сфокусировала взгляд на какой-то странной куколке. Куколка протягивала ей какой-то блестящий предмет. Не думая, что она делает, Мышка протянула руку и с ужасом осознала, что ее рука тоже бумажная.

Она сделана из бумаги, весь мир сделан из бумаги, и только поэтому ей так легко тащить напарника, ведь он тоже бумажный.

Взяв предмет в свою бумажную руку, Мышка пошла. Куда она идет, и зачем ей этот предмет она не понимала. Не понимала до того момента, пока не оказалась возле двери. Дверь была сделана из папье-маше, и Мышке это очень понравилось. Она соединила предмет с дверью, и та открылась.

Мир вокруг был пуст. И посреди пустоты стояла кровать. Она почему-то блестела. Кажется, она была сделана из мятой фольги.

Сокол…

Моргнув, Мышка тряхнула головой и аккуратно положила напарника на покрывало. Фольга ведь должна хрустеть, тогда почему тут так тихо?

Плевать.

Мышка сняла с пояса сверток и развязала сверкающую тысячами звезд тесемку. Внутри лежали странные предметы. Больше всего ее поразил клубок белоснежно-кровавых полосок, сотканных из тьмы. Белая и красная тьма заворожила ее, и она разматывала клубок, разбрасывала эту тьму вокруг себя и кружилась, кружилась в пустом мире, безумно хохоча, хотя сама не понимала, что же ее так смешит.

Сокол…

Повернувшись к блестящей кровати, Мышка перевернула бумажного напарника на живот. Внутри этой бумаги инородное тело, и она должна его удалить. А потом замотать белоснежно-кровавыми полосками.

В руке ее блеснуло обсидиановое лезвие ножа для бумаги. Недолго думая, Мышка легко срезала первую полоску.

Потом еще.

И еще.

Наконец-то она добралась до лимонно-желтого шарика в теле напарника. Выкинув его прочь, она залила образовавшуюся прореху жидкостью и с удовольствием наблюдала, как полосы, срезанные ножом, возвращаются на место. Потом она перевернула Сокола на спину и влила в его рот жидкость из второй склянки. Зачем это было нужно, она не знала, но точно знала, что она делает все правильно. Вновь перевернув напарника на спину, она собрала белоснежно-кровавые полосы, так заворожившие ее ранее, и замотала в них бумажное тело напарника. Ей очень нравилось, как бело-красная тьма смотрится на Соколе.

А еще ей нравился сам Сокол. Эта мысль ее развеселила. Она радостно рассмеялась, укрыла напарника откуда-то взявшимся кислотно-оранжевым дымом и встала с кровати.