Женщины покидали родные земли не только по причинам, связанным с войной. Как мы уже выяснили, в «Саге о гренландцах» сообщается, что Гудрид «совершила паломничество в Рим»[199]. Скорее всего, это вымышленная деталь, добавленная специально, но традиции паломничества у викингов действительно существовали. В архивных документах монастыря Райхенау на берегу Боденсого озера (Швейцария) сохранились имена нескольких скандинавских женщин, которые, вероятно, останавливались там в XI веке во время своего путешествия к Святой Земле. Но существует вероятность того, что имена были вписаны кем-то другим[200]. На руническом камне, воздвигнутом на берегу озера Меларен, есть надпись, сообщающая нам, что «Ингирун, дочь Хёрда, хочет отправиться на восток, к чужим землям, в Иерусалим». О том, добралась ли она к месту назначения, камень умалчивает[201]. С приходом христианства женщины также перенимали новую религию. Не исключено, что они отправлялись в паломничество или, по крайней мере, мечтали о нем.

Сведения о женщинах-путешественницах заставляют нас пересмотреть свой взгляд и на тех, кто никогда не покидал родных земель. Возможно, переезды были неотъемлемой частью жизни женщин определенных профессий. Известно, что на северо-востоке Швеции, где на закате эпохи викингов процветала культура рунических камней, работала резчица Гуннбьёрг, прозванная «Доброй» (рисунок 10), в то время как создателем камня на острове Мэн значится женщина по имени Турид[202]. Считается, что руны еще на двух камнях также вырезали женщины, но их имена до нас, к сожалению, не дошли[203]. Профессия камнереза предполагала не только владение грамотой и специальными навыками, но и определенную мобильность. Прочие ремесленники тоже порой переезжали из города в город в зависимости от степени востребованности их мастерства[204].

Саги указывают и на то, что если женщины куда-то уезжали, это не значит, что они не возвращались обратно. В «Саге о людях из Лососьей долины» Торгерд, мать Хёскульда после смерти мужа «не чувствовала себя счастливой в Исландии». Поэтому она решила «покинуть страну, захватив с собой все, что досталось на ее долю из наследства». В Норвегии Торгерд «нашла многочисленную родню и много именитых родичей»[205]. Она во второй раз выхоит замуж, но после смерти Хрута возвращается в Исландию, чтобы жить с Хёскульдом. В отличие от поездок, связанных с войной или торговлей, такого рода перемещения могли не оставлять почти никаких следов в захоронениях путешественниц. Ирландские и британские броши, изысканные столовые приборы и прочие необычные предметы, найденные среди погребальных приношений норвежским женщинам, обычно считались добром, награбленным их мужьями во время набегов на чужие земли. Скорее всего, это разумнее объяснение, но нельзя исключать и другие возможности. Это вполне могли быть сувениры, купленные в дальних странах и привезенные домой[206]. Если у нас есть доказательства того, что скандинавские женщины оказывались на территории современных России и Украины, то почему они не могли очутиться и в гораздо более близкой Англии, доплыв до нее за несколько летних дней, что-то купить и вернуться обратно[207]?

Кроме того, женщины, носившие красивые броши из чужих краев, могли купить их у торговцев или других путешественников[208]. В «Саге о Людях с Песчаного берега» (Eyrbyggja saga) Турид, жена Торбранда из Лебяжьего Фьорда (Исландия), встречает женщину по имени Торгунна с Гебридских островов. Путешественница привезла с собой украшения, платья, покрывала и прочие «сокровища, какие редко увидишь в Исландии». Турид упрашивает Торгунну продать ей хоть что-то, но та отказвается[209]. Изделия ирландских и британских мастеров в те времена оцень ценились среди других народов, поэтому Торгунна, хвастаясь своим имуществом, тем самым доказывала не только свою состоятельность, но и возможность обладать редкими вещами из других стран[210].

Ближе к земле

В эпоху викингов заметные социальные и экономические перемены касались и тех, кто оставался на родной земле[211]. Даже те, кто безвылазно жил в отдаленных от крупных городов поселениях, были наслышаны о невероятных путешествиях и победоносных набегах. Они восхищались изысканными привозными вещицами не меньше горожан и с любопытством наблюдали за тем, как языческие верования постепенно вытесняются христианством. Другими словами, викинги чувствовали свою связь с внешним миром, даже если никода не покидали своих родных поселений.

До эпохи викингов жизнь людей могла показаться проще, но земельные хозяйства никогда не были полностью замкнутыми и самодостаточными. Экономика стремительно развивалась, люди потребляли все больше и больше[212]. Местные ресурсы и привозные товары продавались и покупались в немыслимых до этого объемах: мыльный камень, железо, мех и шкуры, оленьи рога – все это перевозилось на огромные расстояния. Ремесленники – мужчины и женщины – создавали посуду и кухонную утварь, одежду и украшения, кожаные ремни и пряжки, сумки и детские игрушки. Все эти вещи продавались как оптом, так и в розницу. Горожане покупали у жителей сельских земель продукты питания, строительные материалы и предметы домашнего обихода, которые земледельцы могли предоставить за определенную плату. Ассортимент торговли варьировался от бытовых товаров до предметов роскоши. К примеру, неподалеку от Бирки располагалось мельничное хозяйство Санда, где пекли прекрасный хлеб для богатых горожан. Но подходящей земли для выращивания пшеницы рядом не было, поэтому владельцам мельницы приходилось покупать ее наряду с мельничными жерновами у других людей[213]. Экономика росла и развивалась, равно как и торговые связи между городами и земледельными районами.