дни и ночи Марк трахал меня на нем столько раз, что, казалось, не осталось и следа от прежней брезгливости. А в эту минуту от одной близости к четырехметровому мутанту дико хочется помыться. Полностью и с мочалкой.

— Сохрани свое бурное воображение для постели. — Желваки на скулах Марка буквально выбивают у меня все предохранители.

— Значит, угадала?

— В кровать иди! — Он резко встает.

— Зачем тебе вообще это нужно? Одной женщины слишком мало? Ощущения не такие острые? — Я врастаю в пол и всем своим видом демонстрирую, что и на шаг не сдвинусь с места.

— Так важно сейчас об этом поговорить?

— Мне. Важно.

— Тараканы митинг в голове устроили? — Подойдя вплотную, Марк за подбородок поднимает мою голову вверх. И с шумом выдыхает.

— Зачем тебе это? — Рядом с ним невозможно злиться. Стукнуть бы его, но вместо этого с надеждой смотрю в глаза.

— Зачем это мне, не имеет значения. Если важно заполнить пустую графу, впиши себе тут... — Марк указательным пальцем легонько стучит по моему левому виску. — Пресыщенность. Гораздо важнее, зачем это тебе. И ответ мы оба знаем.

— Мне это не нужно.

— Вот именно, — кивает Шаталов.

— И ты бы не хотел, чтобы я согласилась?.. Хотя бы попробовать?

— Это не то, что можно попробовать. Здесь возможны только два варианта. Или оба хотят. И тогда полный порядок, никакой вины, ответственности и прочего. Или все остается как есть. Без экспериментов.

— А если она соглашается? — Не хочу об этом даже думать. Но разрешать своей страшилке расти и дальше я не могу.

— Именно так чаще всего и происходит. Женщины идут за своими мужьями или любовниками. Причины разные. Одни ради чувств. Другие из-за детей. Еще чаще — из-за устроенного быта.

— И долго у них... все продолжается?

— Такие пары обычно распадаются в течение года. А то и быстрее.

— Мужчина остается, — догадываюсь я. — А женщина... она не может?

— Реальность не такая простая и логичная. — Марк гладит меня по щекам подушечками пальцев. Словно пытается что-то стереть. — Особенно если в группу оба пришли с разными запросами.

— Женщины не уходят?

Не знаю почему, но перед глазами вдруг появляется красотка в костюме. Шикарная, стильная. И с грустным лицом. Та самая, после визита которой я сбежала от Марка присматривать за чужой собакой и рыбками.

— Когда пара распадается, мужчина почти всегда уходит из группы. Кто-то из-за чувства вины. Кто-то — потому что не хочет больше подобных опытов. У кого-то закрытый гештальт. А женщины... — Взгляд Марка становится тяжелым и темным. — Они ломаются и остаются.

От этого признания земля уходит из-под ног.

— Так ты не хотел из-за меня? Чтобы я... — Во рту пересыхает. — Сломалась?

— Я же говорил, что ты способная.

Марк касается указательным пальцем моих губ, будто запечатывая их.

— А ты?

Уже просто необходимо замолчать. Количество полученных ответов и без того бьет все рекорды. Одна только забота обо мне чего стоит! Но притормозить, как всегда, не успеваю:

— Тебе важно именно так... Делиться? Со мной будет этого... не хватать?

— Слишком много вопросов, девочка.

Сильные руки разворачивают меня на сто восемьдесят градусов и второй раз за вечер отправляют в спальню. Теперь — шлепком по пятой точке.

— Марк... — Я все еще надеюсь узнать правду. Даже оборачиваюсь.

Но Шаталов настроен слишком решительно.

— У тебя пять секунд. Или идешь в спальню. Или спишь сегодня в гостевой комнате. До утра. Одна.

Глава 23. Одно целое

Мужчина любит не словами.

Несмотря на кашу в голове, все же хватает ума сбежать в спальню. На это уходит не пять секунд, а гораздо больше. К счастью, Марк больше не злится. Только я снимаю халат и, обнаженная, устраиваюсь на кровати, он входит в комнату и сбрасывает в сторону одеяло.

Не знаю, кто из нас завелся сильнее, но то, что Шаталов делает после, заставляет схватиться за изголовье.

— Просто расслабься. — Он широко разводит мои ноги и кончиком языка скользит по чувствительной плоти. Без подготовки. Без поцелуев. Сразу.

Эту игру мы уже пробовали. И по очереди, и одновременно, когда я делала Марку минет. Только сейчас ощущения острее. Возможно, потому что он ласкает меня и ниже. Размазывая слюну, обводит языком розочку ануса. Приподняв ягодицы, обжигает дыханием все нервные окончания. Возможно, дело в контроле, который читается в каждом его жесте.

Марк редко сдерживается в сексе. Каким-то невероятным образом он всегда четко определяет мою границу боли и наслаждения. Не переходит ее. Трахает на самом краю. На максимуме моих возможностей.

В эти моменты он всегда сосредоточен и напряжен. Как сложная машина, которая просчитывает все свои движения.

Наш самый яркий секс всегда именно такой. И сейчас Марк все еще в брюках, но я уже чувствую то самое... его контроль и границу рядом.

— Хочу тебя. Очень. — Приподнимаюсь, чтобы дотянуться до пряжки ремня.

Однако Шаталов припечатывает твердой пятерней к матрасу:

— Я все сделаю сам.

Подсунув подушку под мой зад, он берет с прикроватной тумбочки упаковку презервативов. И, вынув один квадратик, кладет рядом с собой. Будто подает знак, что не собирается останавливаться лишь на оральных ласках.

Мелочь, но от этого намека внизу живота все сжимается. Чувствую себя как в первый раз с Марком. Нервы — в струны, а в голове безумие.

— Не мучай меня долго... пожалуйста, — хныкаю, когда горячие губы обхватывают клитор. А потом всхлипываю, когда сразу два пальца растягивают нежную плоть.

— Отпусти себя. — Марк толкается пальцами глубже. Разводит их внутри и поворачивает под совершенно новым углом.

Это непривычное ощущение. Оно еще приятнее, чем прежние опыты.

— Боже... — Вздрагиваю всем телом как от удара током.

— Давай, девочка... — Марк снова накрывает губами нежные складки.

От синхронных движений языка, пальцев и губ я окончательно теряюсь.

Стону его имя, бесстыдно насаживаясь на пальцы.

Шепчу «Еще», извиваясь от влажных, скользящих прикосновений.

Приподнявшись на локтях, впитываю взглядом сумасшедшую картину в развилке ног.

Горящий взгляд серых глаз. Дикий. Жадный.

Губы, которые целуют так интимно, что сердце в любой момент готово разорваться от кайфа.

Пальцы...

Они движутся как поршни. Быстро, безжалостно. Ритмично проталкиваются на всю глубину. Задеваю там какую-то особую чувствительную