В шесть вечера я усмиряю волосы укладкой. Я редко так делаю, но Джонатану нравится, когда они гладкие. Сквозь гудение фена я слышу, как хлопает со стоном входная дверь.

– Привет! – кричу я, и мой голос эхом отражается от кафельных стен крошечной ванной.

Я стою согнувшись, голова между коленок, фен нацелен на основание шеи.

Я слышу, как Кэролайн привычно швыряет сумку на диван и как топочут по коридору лапы Орландо, за которыми следуют шаги.

– Привет, – говорит она, прислонившись к стене коридора у двери ванной.

Она скрещивает руки и упирается головой в косяк.

Мы так толком и не говорили после вечеринки в Джерси. Не то чтобы мы решили молчать, хотя сегодня утром я и не вставала с постели, пока Кэролайн не ушла на смену во «Власть цветов». Это было необязательно; я на нее не сержусь. И не думаю, что она вот прям обижается на меня. Сейчас в нашей дружбе просто немного напряженная ситуация.

Я выпрямляюсь, выключаю фен и опускаю крышку унитаза.

– Садись.

Она опускается и смотрит, как я заканчиваю укладку. Я вытягиваю с помощью фена последние пряди и зачесываю получившуюся шелковистую гриву на место. Теперь я выгляжу дорого, как женщины в базе «Блаженства».

– Хочешь, я тебя накрашу? – спрашивает она.

Перемирие?

– Я надеялась, что ты спросишь.

Она меняется со мной местами, вытаскивает из-под раковины косметичку. Я поднимаю колени к груди и обхватываю их, а она начинает вбивать тональный крем мне в скулы и выше.

– Куда вы сегодня идете?

– Джонатан ведет меня ужинать.

– Куда?

– Не знаю. В какое-то приятное место, так он сказал.

Я не хочу делиться своим предчувствием, что сегодня он попросит меня к нему переехать.

– Ммм.

Ненадолго повисает тишина, пока Кэролайн закрывает тональник и роется в косметичке в поисках «Оргазма», румян от NARS с залихватским названием, а потом наносит их мне на щеки. Я смотрю прямо на подругу, но она избегает смотреть мне в глаза. В том, что моя жизнь вроде как налаживается, а у Кэролайн все притормозило, нет моей вины. В колледже у нее всегда была жизнь, о которой нестыдно говорить: шикарная стажировка в SNL, роскошная поездка в Белиз во время весенних каникул, когда участница «Топ-модели по-американски» предложила ей кока-колы, пока они стояли в очереди в туалет. А теперь Кэролайн растерялась. Мы не знаем, как справляться с новым ходом вещей.

Кэролайн наносит жидкую подводку на линию роста ресниц и вытягивает ее в идеальный кошачий глаз. Повторяет операцию на втором глазе.

– Открывай.

Я не успеваю приноровиться к свету, когда она хватает керлер для ресниц, подносит опасно близко к моему глазному яблоку и сдавливает им ресницы. Меня тянет моргнуть, но я не могу.

– А ты же говорила, у тебя сегодня свидание? – спрашиваю я.

– Нет, не свидание, – она отпускает мои ресницы. – Грейс приедет попозже с бутылкой вина. Закажем китайской еды и будем опять смотреть «Выпускника».

– Опять? Мило. Завидую.

Голос у нее меняется.

– Нет, не завидуешь. У тебя на вечер вообще-то настоящие планы.

Я нервничаю из-за того, что Кэролайн дуется, особенно когда она держит острую щеточку от туши так близко к моему лицу. Я делаю отчаянную попытку перевести разговор в нормальное русло.

– Слушай, а Грейс уже встречалась с тем парнем из «Блаженства»?

– О да. – Она хватает меня за подбородок. – Не вертись, я пытаюсь накрасить ресницы. – Да, сказала, что он пафосный мудак.

– Что?

У меня выходит какой-то скулеж.

Пускай я пока не уверена в своей квалификации матчмейкера, но я считала, что Элисон разбирается в том, получится ли пара. Она казалась такой уверенной на собрании. Как и все остальные.

– Он все трындел, что он гендир. Но он гендир-то собственной компании. У него больше и сотрудников нет – только стажер.

Кэролайн закатывает глаза.

Грейс не нравится, когда вешают лапшу на уши. Она из тех, кто постит в Фейсбуке всякие серьезные, сложные статьи из The Atlantic – о сирийских беженцах или о том, что нужно бороться с женским обрезанием в странах третьего мира. Раздутое самомнение стартапщика ее не впечатлит.

– Ох. Но она все равно молодец, что пошла на это. Меня это правда представит на работе в хорошем свете.

– Я знаю, – голос у Кэролайн напряженный, как будто она так и проигрывает в уме нашу ссору в Джерси.

Ненавижу, когда она дуется. Я пытаюсь рассеять ее дурное настроение.

– Что у тебя сегодня на работе? Как дела с Барбарой? – Это ее босс.

Она драматически закатывает глаза:

– Хуже некуда.

В голосе сквозит удовольствие. Я знаю, она хочет поскорее сообщить мне, какие нелепые требования сегодня выкатила ей Барбара, – и сообщает. История длинная, сложная: про составление заказа на травы от целителя рэйки, у которой практика в собственной гостиной в Монтоке; в истории участвуют Барбара, бывший муж Барбары, человек, гуляющий с собакой бывшего мужа, – и все это складывается в путанную цепь событий, за которыми едва можно уследить. Кэролайн рассказывает медленно, вдаваясь во все подробности. Если она и понимает, что мне еще одеваться, то виду не подает.

Я не могу этого не сделать: не выслушать, даже если из-за маленькой уступки дружбе опоздаю к Джонатану. Мы с Кэролайн нужны друг другу, даже когда то, что нас разделяет, кажется непреодолимым. Поэтому она здесь, красит меня половиной ассортимента «Сефоры». Она хочет быть рядом, быть на моей стороне, пусть это и больно. Это настоящая любовь.

Кэролайн отступает на шаг насладиться плодами своих трудов. Тяжело вздыхает:

– Ты хороша, детка.

Я встаю и смотрюсь в зеркало.

– Нет, просто у тебя талант, – поправляю я. Вид у меня и правда отшлифованный. – Спасибо. Я тебя люблю.

– Я знаю, – она открывает рот, собираясь что-то сказать, но потом снова закрывает. – Иди одевайся.

Я вынимаю из шкафа оливковое платье с бретельками, которые завязываются на шее. У меня таких вещей больше нет. От его цвета у меня глаза мерцают зеленым, и вырез открывает ровно столько груди, сколько нужно, чтобы выглядеть притягательно. Ткань обхватывает талию и становится свободнее на бедрах. Я купила платье в порыве, когда мы с Джонатаном только начали встречаться. Я с ума сходила от него, от Парижа, от перспективы превратиться в шикарного, космополитичного, успешного лебедя. Я пока не стала такой. Но может быть, если я буду появляться в этом наряде среди настоящих шикарных, космополитичных и успешных, однажды стану.

Приходит сообщение от Джонатана. Он в такси, в минуте езды от меня. Я брызгаюсь духами, которые мама подарила на выпускной, обуваю нюдовые лодочки и мчусь на улицу.