с медалью. В выпускной характеристике значилось: «Любознательность весьма значительная, особенно по отношению к русской словесности и истории»[171].

В 1888 г. Н. П. Павлов-Сильванский стал студентом историко-филологического факультета Петербургского университета. На первых порах он вел замкнутый образ жизни, почти не общался с товарищами, отдавая все время усиленным занятиям. Лишь позже будущий историк перестал чураться обычной студенческой жизни с ее жаркими спорами и дружескими пирушками. Студенческие рефераты Павлова-Сильванского были посвящены кабальному холопству и его происхождению, Боярской думе XVII в., ограничительным записям московских царей начала XVII в., истории литературы. Во время обучения в университете студент опубликовал свою первую работу «Пропозиции Федора Салтыкова», посвященную Петровской эпохе, подготовил объемную рукопись о русских беллетристах-романтиках 20–40-х гг. XIX в. Наряду с обучением в университете Павлов-Сильванский посещал занятия в Археологическом институте, что позволило ему основательно овладеть вспомогательными историческими дисциплинами. За свои успехи студент был освобожден от платы за обучение и получал стипендию имени Кирилла и Мефодия (100 рублей в год). Университет был им окончен в 1892 г. с дипломом первой степени и предложением остаться на кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию[172]. В 1895 г. Павлов-Сильванский не сдал по недоразумению магистерский экзамен. Неудача сильно подействовала на него. Родные вспоминали, что, «когда он возвращался домой, то шел по двору с низко опущенной головой и вид имел совершенно убитый»[173]. Экзамены он больше сдавать не стал, закрыв себе таким образом путь на университетскую кафедру. Даже позднее, будучи автором нескольких серьезных произведений, имея репутацию ученого, несмотря на доброжелательно-поощрительное отношение к нему университетских профессоров, он не смог решиться на сдачу экзаменов.

Жизнь Н. П. Павлова-Сильванского оказалась связанной со службой в архиве Министерства иностранных дел. Здесь он сделал достаточно успешную карьеру. По делам министерства несколько раз ездил в служебные командировки, посетил Рим, Вену, Париж, Лондон. В 1906 г. получил чин коллежского советника. Во время службы получал значительные денежные награды и ордена: кроме русских, шведский, турецкий, французский, австрийский. Чиновная карьера не закрыла, а наоборот, способствовала творчеству ученого. В начале XX в. он стал признанным историком[174]. Ранняя смерть от холеры не позволила ему проявить себя в российском масонстве.

Алексей Александрович Свечин (1865–1929) к апрелю 1907 г. достиг степени мастера в «Полярной звезде»[175]. Крупный землевладелец, выпускник военного учебного заведения, он затем вышел в отставку, окончил юридический факультет Харьковского университета, был председателем Черниговской губернской земской управы, членом кадетской партии, депутатом I Государственной думы, подвергался тайному полицейскому наблюдению[176].

В октябре этого же года масоном стал единственный из известных на сегодняшний день военных на действительной службе дворянин Владимир Владимирович Теплов (1861–1924). На момент вступления в орден он был полковником, позже стал генералом[177].

В следующем месяце масонами «Полярной звезды» стали профессор-технолог Григорий Львович Тираспольский (1871–1947); адвокат, тяготевший к неонародникам, Павел Николаевич Переверзев (1870–1944); архитектор Павел Михайлович Макаров (1872–1922). Широко был известен российскому обществу Александр Михайлович Колюбакин (1868–1915) – выходец из древнего дворянского рода. Он являлся председателем Новгородской губернской земской управы, членом «Союза освобождения», земцем-конституалистом, одним из учредителей кадетской партии, в которой занимал левые позиции, сторонником и пропагандистом Выборгского воззвания, за что подвергся тюремному заключению, депутатом III Государственной думы.

В конце 1907 г. в этой же ложе обряд инициации прошел Юлий Михайлович Антоновский (1857–1913), выпускник Училища правоведения, мировой судья, писатель, переводчик Ницше и Дюринга[178]. Ю. М. Антоновский в январе 1884 г. был привлечен к следствию по обвинению в государственном преступлении на основании показаний известного народовольца-провокатора С. П. Дегаева, который заявил, что Антоновский, «не принадлежа к членам революционной партии в тесном смысле слова, тем не менее постоянно сочувствовал ее целям и в плане достижения последних заводил и поддерживал знакомство с выдающимися деятелями этой партии». В письме к своему бывшему преподавателю по Училищу правоведения Н. С. Таганцеву Антоновский отрицал знакомство с революционерами и участие в их деятельности, но признавал факт легального знакомства с Дегаевым. Антоновский все же был приговорен к ссылке, которую отбывал в Новгороде до 1888 г.[179]

Большая группа лиц вступила в московскую ложу «Возрождение» в феврале 1908 г.[180]: внук знаменитых Олениных по материнской линии, московский адвокат, тесно связанный с партией народных социалистов, Сергей Александрович Балавинский (1864–1928); московский адвокат Онисим Борисович Гольдовский (1865–1922), выполнявший в ложе должность Секретаря; деятель рязанского земства, руководитель рязанской организации кадетской партии Александр Дворжак.

Иван Николаевич Сахаров (1860–?), дед А. Д. Сахарова, был московским присяжным поверенным. В 1890 г. избран секретарем Московского комитета грамотности, после его закрытия принимал участие в ряде просветительских обществ. Организатор и один из руководителей Лиги образования, закрытой в 1907 г., кадет, председатель комиссии ЦК партии по вопросам свободы совести, выборщик во II Государственную думу, он активно выступал против смертной казни, издал сборник статей, направленных на ее отмену; публицист, журналист, Второй страж ложи[181].

Виктор Петрович Обнинский (1867–1916), сын известного юриста, либерального деятеля 1860-х гг., получив скромное образование в военной гимназии, самостоятельно изучал статистику, страховое дело, выписывал медицинские журналы[182]. В. П. Обнинский считал началом своей общественной деятельности участие в организации помощи голодающим крестьянам Пензенской губернии зимой 1891/1892 гг. Именно с этого времени двадцатичетырехлетний человек начал «сознательно относиться к окружающему». С 1901 г. он принимал активное участие в земской деятельности, в 1904 г. был избран председателем Калужской земской управы. Деятельность на этом посту постоянно сопровождалась столкновениями с дворянскими консерваторами и бюрократией. В феврале 1905 г. министр внутренних дел Булыгин потребовал от Обнинского выйти в отставку, на что тот ответил отказом. Кроме участия в земском движении, Обнинский являлся членом «Союза освобождения», вступил в кадетскую партию. Будучи депутатом I Государственной думы, принимал участие в работе аграрной комиссии и комиссии по расследованию незакономерных действий должностных лиц. Подписал Выборгское воззвание, за что отбывал трехмесячное тюремное заключение. Был известным публицистом и историком революционного движения[183].

Значительное количество исторических источников сохранилось о личности и деятельности известного актера А. И. Сумбатова-Южина и общественного деятеля С. Д. Урусова.

Александр Иванович Сумбатов-Южин (1857–1927) находился в дальнем родстве с Лермонтовым и Пушкиным, по отцовской линии – потомок грузинского аристократического рода Багратион-Мухранских[184]. Отец А. И. Сумбатова-Южина, блестящий офицер-кавалерист, в начале 1860-х гг. оставил службу, продал имение своей жены в Тульской губернии, насчитывавшее около 1000 десятин земли, переехал в Грузию, приобрел дом в Телетах, несколько лет жил очень богато и широко. Позже семья впала в бедность. С весны 1864 г. он был мировым посредником, проводил реформу отмены крепостного права в Грузии. В 1870-х гг. был избран от дворянства директором Прихода общественного призрения, затем оценщиком Дворянского поземельного банка. Иван Сумбатов был человеком широкой натуры и силы воли,