– Да, Кора порвала с родственниками, потому что они неоценили ее драгоценного Пьера. Она никогда не блистала красотой, но что-то вней было. С Корой было интересно проводить время. Никогда, бывало, не знаешь,что она скажет в следующую секунду. Была ли ее naivet[12] подлинной илипритворной? Кора доставила нам много веселых минут. Мы называли ее «вечноедитя». И в самом деле, когда я видел Кору в последний раз (я иногда навещал еепосле смерти Пьера), она по-прежнему казалась мне похожей на ребенка.

Сьюзен предложила мистеру Гатри сигарету, но старыйджентльмен покачал головой:

– Благодарю вас, дорогая моя, но я не курю. Должно быть, васудивляет мой приход. По правде говоря, я испытывал угрызения совести. Я обещалКоре навестить ее несколько недель тому назад. Обычно я виделся с ней раз вгод, а в последнее время у нее появилось хобби скупать картины на местныхраспродажах, и она хотела, чтобы я помогал ей их подбирать. Дело в том, что мояпрофессия – художественный критик. Конечно, большинство приобретений Коры былижуткой мазней, но в целом это не такой уж плохой бизнес. На этих деревенскихраспродажах картины сбывают за бесценок – рамы стоят больше, чем вы платите закартину. Естественно, крупные распродажи посещают опытные дельцы, которые врядли упустят шедевр. Но совсем недавно маленькая вещица Кейпа[13] была продана занесколько фунтов на распродаже в фермерском доме. Это довольно любопытнаяистория. Одна семья подарила картину старой няне за верную службу, понятия неимея о ее ценности. Няня отдала ее племяннику фермера, которому нравилосьизображение лошади, но и он считал картину никчемным старьем. Да-да, такоеиногда случается, а Кора была убеждена, что у нее наметанный глаз на картины.Конечно, это не соответствовало действительности. Как-то она пригласила менявзглянуть на Рембрандта, которого приобрела в прошлом году. Это не было ниРембрандтом, ни даже приличной копией. Зато ей удалось заполучить симпатичнуюгравюру Бартолоцци[14] – к сожалению, попорченную сыростью. Я продал ее попросьбе Коры за тридцать фунтов, и это, разумеется, только усилило ее азарт.Она восторженно писала мне о недавно купленном на одной из распродажитальянском примитивисте, и я обещал приехать взглянуть на него.

– Очевидно, он здесь, – сказала Сьюзен, указывая на стенупозади гостя.

Мистер Гатри встал, надел очки и стал изучать картину.

– Бедная Кора, – промолвил он наконец.

– Тут есть и другие, – сообщила Сьюзен.

Мистер Гатри продолжил обследование сокровищизобразительного искусства, приобретенных полной надежд миссис Ланскене. Иногдаон цокал языком и вздыхал.

Наконец критик снял очки.

– Грязь – удивительная вещь, миссис Бэнкс! – заметил он. –Она придает романтический колорит самым чудовищным образцам живописи. Боюсь,что Бартолоцци был случайной удачей. Все же это давало Коре интерес к жизни. Ядоволен, что не разочаровал ее.

– Еще несколько картин есть в столовой, – сказала Сьюзен, –но, думаю, это работы ее мужа.

Мистер Гатри вздрогнул и протестующе поднял руку:

– Не заставляйте меня смотреть на них снова! Классам поизображению живой натуры предстоит ответить за многое. Я всегда старался щадитьчувства Коры – она была преданной женой. Ну, дорогая миссис Бэнкс, не станубольше злоупотреблять вашим временем.

– Останьтесь выпить с нами чаю. Думаю, он почти готов.

– Очень любезно с вашей стороны. – Мистер Гатри снова сел.

– Сейчас пойду посмотрю.

В кухне мисс Гилкрист как раз вытаскивала из духовкипоследние лепешки. Поднос уже был приготовлен, а крышка чайника началадребезжать.

– Пришел мистер Гатри – я пригласила его остаться к чаю.

– Мистер Гатри? Ах да, он был большим другом бедной миссис Ланскене.Он известный художественный критик. Какая удача – я испекла отличные лепешки иприготовила пирожные с домашним клубничным вареньем. Чайник уже закипает… О,пожалуйста, миссис Бэнкс, не поднимайте тяжелый поднос! Я все сделаю сама.

Тем не менее Сьюзен взяла поднос, мисс Гилкрист последовалаза ней с чайником и заваркой, поздоровалась с мистером Гатри, и все сели застолик.

– Превосходные лепешки, – одобрил мистер Гатри, – и чудесноеваренье! Не сравнить с покупной выпечкой.

Мисс Гилкрист покраснела от удовольствия. В комнате замаячилпризрак «Ивы». Было ясно, что мисс Гилкрист пребывает в своей стихии.

– Благодарю вас, – промолвил мистер Гатри, принимаяпоследнее пирожное, предложенное ему домоправительницей. – Я чувствую себявиноватым – наслаждаюсь чаем в доме Коры, которую так зверски убили.

Мисс Гилкрист неожиданно продемонстрировала чистовикторианскую реакцию на услышанное:

– Уверена, что миссис Ланскене радовалась бы, что выполучили удовольствие от чая. Вам следует подкрепиться.

– Да-да, возможно, вы правы. Просто трудно заставить себяповерить, что кто-то, кого ты хорошо знал, убит.

– Я согласна, – кивнула Сьюзен. – Это кажется… фантастичным.

– Причем явно не случайным бродягой, забравшимся в дом. Ямогу представить причины, по которым убили Кору…

– Можете? – быстро спросила Сьюзен. – Какие причины?

– Понимаете, Кора всегда была нескромной, – сказал мистерГатри. – И наслаждалась… как бы это лучше выразить… показывая, какой она можетбыть проницательной. Как ребенок, который знает чей-нибудь секрет. Если Кораузнавала какую-то тайну, то тут же разглашала ее, даже если обещала этого неделать. Она просто не могла удержаться.

Сьюзен молчала. Мисс Гилкрист тоже – она выгляделаобеспокоенной.

– Маленькая доза мышьяка в чашке чаю или коробка отравленныхконфет по почте меня бы не удивили, – продолжал мистер Гатри. – Но жестокоеубийство с целью ограбления кажется нелепым. Может быть, я не прав, но,по-моему, у Коры не было ничего, что могло бы привлечь грабителя. Она ведь нехранила в доме много денег?

– Очень мало, – отозвалась мисс Гилкрист.

Мистер Гатри вздохнул и поднялся.

– После войны число преступлений резко возросло. Временаизменились.

Поблагодарив за угощение, он вежливо простился с двумяженщинами. Мисс Гилкрист проводила его и помогла надеть пальто. Из окнагостиной Сьюзен видела, как он быстро шагает по дорожке к воротам.