Поднимаю за подбородок ее лицо. Наши губы притягиваются. И мы стоим так.

Я не могу ее отпустить.

— Послушай, Авария… Я забрал тебя. Ты поехала со мной. Значит, ты остаешься у меня. И мы — вместе. Будем считать, что у меня гипертрофировалось чувство ответственности.

— Я же страшненькая и ревнивая!

— Да, а еще совершенно неопытная и несносная девчонка. Но я потерплю…

— Так вжился? — фыркает она.

— Просто, бл*ть, соглашайся! — раздражаюсь я. — Ты же для этого приехала.

— Ладно. Но ты удаляешь всех своих тёлок!

— А как же Света? — не могу сдержаться я.

Её пальцы неожиданно ловко и больно выкручивают моё ухо.

— Ау! — вырываюсь я. — Зараза… А ну-ка, иди сюда!

Пытается отскочить, но я быстрее, и ловлю ее за ремень. Притягиваю задом к себе, подхватывая за талию.

— Быстро домой… — шепчу ей. — Буду наказывать твою попочку…

Делаем так, слипнувшись, несколько шагов к подъезду. От возбуждения и какого-то феноменального внутреннего удовлетворения и спокойствия голова идет кругом. Я улыбаюсь ей в волосы, скользя по ним губами.

Но не может быть так круто слишком долго.

И прямо перед нами тормозит тачка Карины.

Мне хочется провалиться сейчас под землю с моей Аварией. Потому, что я чувствую страх. Может быть, впервые в такой ситуации. Мне страшно, что я не разрулю сейчас достаточно убедительно для нее, и всё испорчу.

— Послушай… — шепчу я, пока Карина выходит из тачки. — Только мне сейчас верь. Выглядеть все будет некрасиво, но…

— Здравствуй, Артур.

— Привет, Карина, — сжимаю Аварию крепче.

— Не представишь нас с девушкой?

Зависаю. Как я должен их представить? Я даже имени-то ее не знаю!

— Плохо ориентируюсь в статусах. Не могу найти для тебя подходящий.

— Ну, тогда я сама… — протягивает руку Аварии. — Карина, девушка Арчи.

Напрягается в моих руках. Протягивает руку.

— Бывшая девушка, — поправляю я.

— Яна. Девушка настоящая.

И меня отпускает от уверенности в ее голосе.

Их руки падают после легкого касания, имитирующего рукопожатие.

Яна, значит! — мои губы касаются ее затылка, и я глубоко вздыхаю. — Яна…

Конечно, Яна!! Ни одно другое имя ей совершенно не подходит! Разве что, Авария…

— Арчи? — требовательно смотрит на меня Карина.

— Давай без сцен? Все же понятно.

— Конечно, без сцен, Арчи, — холодно улыбается она. — Сколько их было «настоящих»? Переживем и эту.

— Не верь ей… — шепчу я Аварии.

Нет, Карина говорит правда, вообще-то. Но не в этой ситуации. Сейчас все по-другому. Поэтому, я тоже не вру.

— Приятного времяпрепровождения. Надоест — звони.

Ретируется в тачку. По газам. И…

Разворачиваю Аварию к себе. Она внимательно смотрит в мои глаза.

— Она — обиженная женщина.

— Чем ты ее обидел?

— Я никогда с ней не «притворялся» так, как с тобой. И ни с кем другим — тоже.

— Будем считать, что признание в любви принято, — снисходительно кивает она.

— Тогда хочу услышать ответное.

— Ты — отличный «притворщик».

— Пойдёт…

— Какая разница, с кем притворяться?… — встряхиваю ее, пытаясь поймать взгляд. — Какая разница?! Ты что говоришь?… Зачем ты так говоришь? Ты же врешь мне сейчас, да?

Отрицательно крутит головой, закрывая глаза.

— Ты врешь мне!! — ору я на нее.

Как это может быть правдой?

Открывает глаза, приближая свои к моим, и медленно, смакуя:

— Я с ним трахалась. Было круто.

Моя ладонь летит. Я бью наотмашь. Запечатывая ей рот. Отлетает. Сползает с дивана в угол и садится там, обнимая себя руками и закрывая глаза. И словно исчезает.

Тишина…

Из ее носа бежит кровь.

Мне мерзко. Мне плохо за этот удар. Я обещал ей, что больше никто… Но я не чувствую вины. Я бы ударил снова, если бы она так повторила это.

Не могу ее больше видеть.

— Пошла на*уй отсюда.

Не двигается.

— Пошла на*уй отсюда, я сказал!!!

Медленно поднимается, опираясь спиной на стену. Забирает свой телефон. Я вижу, как ее шатает. Она придерживается рукой за спинку кресла.

Идет в коридор не коротким путем, мимо меня, а через кухню. Боится, что ударю еще раз. От этого всего так мерзко, что начинает тошнить.

Я слышу, как она обувается.

Нужно открыть дверь?

А с чего вдруг?! С чего вдруг я должен отдать ее кому-то?

Да, я должен выкинуть ее отсюда!

Но ведь так я накажу не ее, не его, а себя! А за что?!?

Мой мир рушится, и осколки с грохотом падают, раздирая и царапая все у меня внутри. Мне хочется орать, и я прикусываю изнутри щеки. Сейчас она выйдет отсюда. И…

Дальше только серый непроницаемый гул.

Выхожу в коридор.

Я ломаю себя, да. Это больно. Невыносимо.

Но… если она сделала так… то, наверное, тоже… от точно такой же боли. Я не могу поверить ни в какую другую версию.

И поэтому нам придется перетерпеть это всё.

Накинув куртку, она делает шаг в сторону от двери, пропуская меня к ней, отводит стеклянный взгляд.

— Я не открою, — хриплю дрожащим голосом. — Вернись в комнату. Ничего там не было про «трахалась». Только — «пока смерть не разлучит нас».

И я схаваю это всё. Я это всё, бл*ть, схаваю!

Закрывает лицо руками. Съезжает по стене.

— Вернись в комнату. Я не буду трогать тебя. И заходить туда не буду.

Молча проходит мимо меня.

А я остаюсь в коридоре. Сажусь на ее место у стены.

Я, бл*ть, рыдаю, да. Внутри у себя рыдаю. Я не понимаю, что происходит, зачем и почему.

И у меня больше нет сил выяснять.

Наверное, вот так вот взрослеют мужчины, когда вынуждены принять то, что принять невозможно, и жить с этим дальше. Не заливая, не разрушая, не заё*ывая происходящее телками, алкоголем, куражами. Надо как-то жить дальше. И сделать так, чтобы она тоже смогла жить дальше. Со мной.

Нет, я всё так же не могу и не хочу ее видеть, прикасаться, разговаривать. Но мы — целое. И… придется. Придется как-то это все переварить.