– А, стоишь, Отелло. – Енка гордо тряхнула рыжими локонами.

– Ты…

– Я.

– А где боевая раскраска? – набрался смелости Леня.

– Там, – махнула она рукой в неопределенном направлении. – Слушай, Ленич, а я тебе правда такой нравлюсь? – тихо спросила она, теребя кору березы.

– Честно?

– Угу.

– Совсем не нравишься! – поддразнил он, улыбаясь. – Разве я тебе не говорил?

– Не-е-е, не говорил. – Она прижалась спиной к березе с другой стороны. – Ты сказал другое.

– Что?

– Ну, что я самая красивая и что мне так лучше…

– Да?

– Да.

– Ну, значит, так оно и есть.

Она улыбнулась и тонкими пальчиками нащупала его ладонь.

– Ты помнишь: мы с тобой под этой березой поцеловались в первый раз.

– Мы?

– Мы.

– Поцеловались?

– Ну да.

– Ты шутишь? Мы вообще с тобой не целовались никогда! Я бы это запомнил.

– Запомнил бы?

– Конечно! – возмущенно воскликнул Леня и вдруг почувствовал, как в его губы впились нежные, с ароматом карамели губки Енки.

– Проверим, – прошептала она.

Вечер полностью овладел городом. Холодный, сырой он бродил по улицам, выметая последний снег.

Ник брел по набережной, высокий воротник пальто защищал его лицо от ветра. Практика закончилась. Мужа сестры выписали. В общем, все вернулось на круги своя. Только не он. Он как будто потерял свою орбиту и блуждал теперь совершенно бесконтрольно по маленькому городу, который оказался неожиданно большим и холодным.

На мосту Ник остановился: его взгляд наткнулся на белую фигурку, будто парящую в воздухе. Ник не верил в призраков, но это… Он медленно двинулся вперед, внимательно вглядываясь, только тогда стало ясно, что это вовсе не приведение, а девушка в чем-то воздушно-белом. Она стояла по ту сторону чугунных перил на небольшом выступе спиной к мосту и смотрела в самый зев черной реки. Ее золотые волосы жестоко трепал ветер.

«Неужели решила свести счеты с жизнью?» – подумал Ник, он был уже совсем близко. Девушка, услышав его шаги, растеряно оглянулась. Нет, это было явно не приведение.

– Вода холодная. – Ник бросил взгляд через перила.

– Ты кто? – Блондинка впилась пальцами в ледяной чугун.

– Я рыцарь.

– Врешь! – горько усмехнулась.

– Да, вру. Я за тобой пришел.

– За мной? – Она посмотрела на него сквозь слезы. – А я никуда не пойду.

– Я заварил чай с земляникой.

– Чай…

– С земляникой.

– Я люблю землянику. – Блондинка посмотрела в черную воду, ползущую внизу, будто тело огромной змеи, и покрылась гусиной кожей.

– А еще у меня есть теплый плед. – Ник подошел ближе. – Знаешь, желтый такой, в клеточку.

– Теплый плед. – Она сделала движение, едва заметное, желая развернуться к нему.

– И кошка. – Он подал ей руку, она схватила ее крепко холодными пальцами, развернулась медленно к нему. Ник подхватил ее и переправил через перила. Крепко обнял трясущееся тело.

– Бешено стучит, – прошептала блондинка, прижавшись к его груди. – Испугался?

– Не боятся только дураки. Замерзла? Сейчас. – Он снял пальто, укутал ее.

– Я тут недалеко живу, – стучала зубами блондинка, – тут… недалеко… живу…

– Ничего, разберемся. – Он подхватил ее на руки и пошел прочь от черных гранитных плит и чугунных перил к едва задремавшим улицам.

Постепенно дыхание блондинки стало ровным: она уснула. Ник взглянул на ее вздернутый носик, на длинные ресницы и улыбнулся.

Конец

Ступеньки набережной спускались к воде. На одной из них сидела женщина. Что творилось в ее душе, какие чувства вели борьбу – одному богу известно. Лицо ее то бледнело, то заливалось краской, губы дрожали, остекленевшие глаза впились в речную гладь, будто желая там отыскать спасение.

Вдруг в воду кто-то бросил камешек, потом еще и еще. Детский голосок пропел восхищенно:

– Смотри, смотри, какие круги!

Женщина видела их, видела круги, медленно расходящиеся от места падения камня. Они достигали берега, угасая у ее ног. Некая тень, похожая на тень прозрения, мелькнула на лице женщины. Вот она встала и медленно побрела прочь.

Кто знает, быть может, она так же, как это неразумное дитя, бросила камень в свою реку жизни и ждет кругов, которые беспощадным набатом разрушат призрачное спокойствие ее.

– Слушай, Артурчик, я сумку в детском саду забыла! – встретила Юля мужа.

– Только не волнуйся! – поморщившись (он, конечно, не это хотел услышать), поспешил успокоить ее Артур. – Где ты ее забыла?

– В саду, на кабинке, когда Элечку одевала, – чуть не плача повинилась Юля.

– Ты не волнуйся – тебе нельзя. – Он с нежностью посмотрел на уже заметный животик жены. – Я схожу и заберу.

– Ой, там сдача должна остаться! Я за свет платила! Купи хлеба! – крикнула она ему вслед.

Детский сад находился недалеко от их дома, поэтому Артур вернулся быстро.

– Ну? – встретила Юля его на пороге.

– Нету там твоей сумки, – махнул он рукой, стягивая куртку. – Может, ты ее дома где посеяла?

– Как же дома?! Я точно помню, что положила на кабинку!

– Но ее там нет. Я даже под кабинку заглядывал, – как можно спокойнее возразил Артур.

– Артурчик, что же это? Ведь там и документы мои и денег было немного! – плаксиво запричитала Юля, шмыгая покрасневшим носиком.

Артур смотрел ей в лицо черными глазами и растерянно хлопал длинными ресницами. Дети, Элечка и Савва, с любопытством выглядывали из детской.

– Нет, я сама пойду, посмотрю! Никакой на тебя надежды нет! – кричала Юля, натягивая сапоги.

– Ради бога, только не нервничай! – обиженно пробубнил Артур.

Хлопнула дверь.

Юля, задыхаясь, бежала в сад. Документы на детское пособие, которые она собрала с таким трудом, сотовый телефон, деньги – все пропало! Эта мысль стучала в каждой ее жилке и сдавливала тисками горло все сильнее и сильнее!

Ворвавшись в приемную группы, Юля устремилась к кабинке – сумочки там не было. Вместе с воспитателем Еленой Робертовной она осмотрела всю приемную и даже группу, но безрезультатно.