Последовала небольшая пауза. Ага, смутился! Хоть немного, но все-таки.

– Хм, что за вздор! Я вас, конечно, помню. Вы жена того Деда Мороза, который взорвался в моем доме накануне Нового года. Чудила! Не суметь зажечь петарду!

– Мой муж никогда не зажигал петард. Он их боялся. У его брата Валерия взрывом такой вот штуки оторвало пальцы еще в детстве. Когда вы уезжали с вашей матушкой в Сибирь, вы не знали об этом.

– Слушайте, что за вздор вы несете?!

– А что, разве это все не так, господин Аникеев?

Снова последовала небольшая пауза. Смутился?

– Я не Аникеев, гражданка… Как вас там?.. Моя фамилия Дьяченко. Понятно? Вы, кажется, не туда попали. Так что идите подобру-поздорову, а то, знаете ли…

– Что – «а то»? Сосульки с крыш падают? Эти угрозы от вас я уже слышала! Как только язык твой поганый повернулся угрожать мне?! Убили отца, теперь хотите и мать у ребенка отнять? Я про тебя, гнида, многое знаю!..

– Слушай, ты, ненормальная! Угрожать мне вздумала? Да видел я тебя и Деда Мороза твоего знаешь где?.. Топай отсюда, пока цела, а то вынесут тебя… вперед ногами! Хм, Снегурочка!

В голосе Дьяченко послышалась явная угроза. Мы с Серафимой переглянулись.

– Может, вмешаемся? – предложила она.

– Рано!

Между тем Надежда снова подала голос:

– А еще я про наследство знаю. От вашего израильского деда, господина Дубинина. Вернее, Коротковича. Это у вас семейная традиция такая – брать фамилию жены?

В голосе Надежды чувствовалась явная издевка.

– Что за черт?..

– Так это вы из-за наследства мужа моего убили? Денежки израильского дедушки захотели присвоить себе и только себе, любимому? Делить с братьями двадцать российских «лимонов» для вас показалось занятием очень мелочным? Я ведь знаю, что вы ездили в Израиль проведать вашего предка и наверняка все узнали о наследстве в отличие от ваших двоюродных братьев, Валентина и Валерия…

– Пошла вон! Идиотка! Шантажистка! Вон, я сказал!

В это время послышался какой-то шум, очевидно, это Алена прибежала в подсобку из торгового зала:

– Тише! Вы что, с ума сошли?! Покупателей всех распугаете! Анатолий, что у вас здесь происходит?

– Алена, ну-ка, выстави всех из магазина и возвращайся сюда. Разговор есть.

Вскоре мы увидели, как три-четыре женщины вышли из магазина, а на его двери появилась табличка «Технический перерыв». А в это время в подсобке продолжался разговор на повышенных тонах:

– Так вы говорите, гражданка Виноградова, что все про меня знаете?

– Да, многое. Ты, урод, даже не представляешь, что я про тебя знаю! И я это обязательно расскажу… в таком месте, откуда тебя не выпустят. Я все расскажу, будь уверен! Думаешь, я не знаю, как ты убил моего мужа? Очень даже хорошо знаю…

В это время послышался встревоженный голос Алены:

– Дорогой, что все-таки здесь происходит?

– Алена, хватаем эту идиотку! Она про нас все знает…

Послышался шум возни, кряхтенье, грохот упавшего стула, заглушенные возгласы:

– Ай!.. Хватай!.. Ой!.. Держи ее, связывай… Где веревка?.. В тумбочке!.. Не вырывайся, не поможет…

– Отпусти, я буду кричать!..

– Кричи сколько влезет!..

– Полина, по-моему, пора нам вмешаться, – сказала Серафима встревоженным голосом, – они же ее убьют!

– Не убьют, – спокойно сказала я. – Они что, совсем дураки?

– Не дураки, но сволочи – это точно! Убили же они ее мужа. А ее им вообще ничего не стоит задушить.

– И куда они потом труп денут? От него ведь придется избавляться. Долго под прилавком он не пролежит… Скоропортящийся товар…

В это время в прослушке снова послышались голоса:

– И что теперь? Толь, с ней надо что-то делать!

– Знаю. Дай подумать.

– Может, нам ее задушить?

– Да? А потом куда ее? Вынести тело на улицу и бросить в контейнер для мусора?

– Нет, зачем? Вывезем ее ночью в лес, закопаем в снегу… Пока он сойдет…

– Тогда уж лучше на дачу – и в погреб!

– Точно, дорогой, в погреб, и забьем крышку… А еще можно – в туалетную яму, и мусором забросать.

– Разлагаться начнет, запах пойдет…

Тут раздался испуганный голос Надежды:

– Эй, вы что? Совсем ничего не боитесь? Вам же отвечать придется…

– Заткнись, дура! Никто за тебя отвечать не собирается. Спрячем тебя так, что ни одна живая душа не найдет.

– Дорогой, давай ее задушим. А то она поднимет шум…

– Не поднимет. Где гантель?

– Какая гантель, Толечка?

– Я принес сюда из дома свою старую гантель. Пара от нее потерялась, а эта вся проржавела. Вот я и принес сюда, не выбрасывать же!

Ах ты, какой бережливый! Надо же, ржавую гантель – и то не выбросил! Что ж, правильно, в хозяйстве все пригодится. Например, чтобы женщине череп раскроить.

– Полина, может, уже пора? Представь, как там сейчас Надёна трясется!

– Серафима, не паникуй. Я знаю, когда пора наступит. Мы договорились, что, если будет совсем туго, она сама припугнет их тем, что разговор записывается…

– …Вот она, гантелька моя! Я же говорил, никогда ничего не надо выбрасывать. Вот и она сгодилась. Сейчас я этой штучкой тресну тебе по твоей дурной башке, и ты, дура, окочуришься! А ночью мы вывезем твой чертов труп в лес и сожжем. Посмотрим тогда, как ты сумеешь нас шантажировать, ставши обугленной головешкой!

Анатолий заржал.

– Нет, не надо! Умоляю! Пощадите! У меня ребенок маленький! Родители больные… Пощадите!

– А когда ты сюда перлась, шантажистка хреновая, ты о чем думала?

– Толя, кончай! Время идет, магазин открывать надо, мы покупателей теряем…

Я взяла телефон и набрала номер сотового Алены.

– А-а-а!.. Не надо!.. Умоляю…

Надежда замычала, похоже, Анатолий пытался зажать ей рот. В это время из прослушки донеслась музыка – зазвонил телефон Алены.

– Да заткни ты ей рот хорошенько, тут мне звонят…

– Кто звонит? Не бери трубку!

– Включен запрет на определение номера. Нет, лучше уж узнать, кто это, мало ли… Алло?

Я изменила голос. У меня это хорошо получалось, я могла говорить низким грудным тембром:

– Алена?

– Я… Кто это? Я вас не узнаю.

– Зато я вас узнаю. Точнее, хорошо знаю. У меня для вас сюрприз, ребята! Да, Алена, для вас и вашего благоверного. Я знаю, что он в эту ответственную минуту находится рядом с вами. И что вы собираетесь «немножко убить» Надежду Виноградову.