– Чтобы тебя увидеть.

Руби издала смешок, похожий на лай.

– Ах ты лживое существо! Ну-ка говори правду!

Уиллоу вздохнула.

– Я соврала одному довольно приятному молодому человеку, чтобы не ужинать с ним, а он, оказалось, и не собирался меня приглашать. Чувствую себя отвратительно. Он скоро зайдет кое в чем помочь мне и должен увидеть, что я не врала ему, хотя на самом деле я соврала.

Руби рассмеялась:

– Запутанная история! Если молодой человек приятный, почему же ты не могла поужинать с ним?

– Потому что… – Уиллоу не хотелось рассказывать Руби о поцелуе, чтобы она не сделала далеко идущих выводов, конечно же, безосновательных. Конечно же. Однако совсем ничего не сказать тоже было нельзя. – Потому что Эндрю мне нравится.

– И?

– Сейчас мне не нужны отношения.

– А кто говорит об отношениях? Просто повеселись. Именно этого тебе и не хватает, чтобы прийти в себя после истории с Гэрри.

– Я уже пришла в себя, – ответила Уиллоу со вздохом.

– Да я не то имела в виду, – сказала Руби. – Я имела в виду, что последние четыре года тебе не хватало ярких ощущений. Почему бы не восполнить эту нехватку? Выметайся из дома и иди получи удовольствие. Совсем не обязательно затевать что-то серьезное.

– Эндрю слишком хорош, чтобы использовать его только для удовольствия.

– И поэтому ты решила прятаться от него в деревне, которая меньше, чем моя квартиренка?

– Прятаться от него я не собираюсь. Сейчас мы вместе работаем над одним проектом. Я просто думаю, что проводить с ним каждый вечер ни к чему. Он ужинал у меня вчера, и это было… хорошо. – На самом-то деле было не просто «хорошо», а гораздо больше! – Я боюсь, что, если мы начнем ходить друг к другу в гости каждый вечер, это может легко перерасти в не просто ужины.

Ласково глядя на подругу, Руби покачала головой.

– Ну ладно. Так я хотя бы увижу его.

– О господи! – Этого Уиллоу не учла. – Только не ляпни чего-нибудь.

Руби скрестила руки на сердце, а потом сделала вид, будто застегивает рот на молнию.

– Обещаю.

– У тебя-то как вообще дела? – спросила Уиллоу, чтобы сменить тему.

– Нормально, – вздохнула Руби. – Думаю о тебе, о том, как ты собрала все свои пожитки и начала новую жизнь. Я тебе даже немного завидую. Про меня здесь все знают всё, а это не только хорошее.

Уиллоу вспомнила историю своей подруги. Они познакомились, когда им было по двадцать с небольшим – через несколько лет после того как Руби пережила тяжелейшую любовную драму. Но Уиллоу знала, что и еще через десять лет жители Сент-Октавии не дадут бедняге об этом забыть. Правда, Руби была оптимистка и почти ни при каких обстоятельствах не вешала нос. Хотя два месяца назад, когда умерла ее пожилая соседка Мэгги, она очень переживала, и Уиллоу знала это. Может, то печальное событие изменило Руби?

– У тебя что-то случилось?

– Да нет. Просто жизнь течет себе, и все. Перемен не будет, если не приложить усилий. Я сижу неделю за неделей на своем рынке, одни и те же люди приходят и уходят. Билл и Кони каждый вторник берут в деликатесном отделе четыре ломтика ветчины, а у булочника «немножко того вкусного сырного хлебца». Томас каждый вечер после работы разглядывает у моих соседей модельки поездов, но никогда ничего не покупает. Сэлли по субботам приводит Ноа, своего сынишку, на молочный коктейль с шоколадом: «Посыпки побольше, пожалуйста!» Подозреваю, что это единственное их совместное развлечение. Не знаю… Наверное, мне не помешало бы сменить обстановку.

– Это связано с Мэгги? – спросила Уиллоу.

Руби пожала плечами.

– Может быть. Она ведь всю жизнь проработала на одном месте – в нашей аптеке. С шестнадцати лет и до самой смерти. Я разговаривала с ней незадолго до того, как она умерла. Ей как раз исполнилось семьдесят, и я расспрашивала ее о жизни: о том, чего она достигла, чем гордилась. Оказалось, что ее единственное достижение – это дети. Никакими другими успехами она похвастаться не смогла. Правда, попыталась отшутиться: «Все будут вспоминать меня как фантастического аптекаря». А мне стало немножко грустно оттого, что это единственное, чем она запомнилась людям. Вот и я тоже… Брат у меня – параолимпиец, а я чего добилась? Всю жизнь, кроме нескольких лет учебы в университете, проторчала в Сент-Октавии. Что люди скажут обо мне, когда меня не станет? «У нее были классные шары»?

Случайный эвфемизм заставил Уиллоу улыбнуться. Руби круглый год зарабатывала себе на жизнь продажей рождественских украшений. Ей это нравилось, и Уиллоу не думала, что она захочет бросить это занятие.

– Так что же ты намерена делать?

– Не знаю.

– Отправишься в путешествие?

– Думаю, я не из тех девушек, которые могут путешествовать одни. Мне просто нужны перемены: новый распорядок жизни, новые лица.

– И что тебя останавливает? – сказала Уиллоу. – Ты могла бы поступить, как я. А и правда! Ты ведь можешь приехать сюда и открыть здесь магазинчик елочных игрушек.

– Тебя послушать, так это просто.

– А что сложного? Свою работу ты можешь бросить в любой момент, квартиру, в которой живешь, ты ненавидишь. Здесь тебе целый год не нужно будет платить ни за жилье, ни за торговое помещение. Если не понравится, всегда сможешь вернуться в Сент-Октавию. Для начала приезжай хотя бы на несколько дней, посмотри, что тут да как.

Руби слегка улыбнулась при мысли об этом.

– А еще, если честно, ты со своим опытом очень помогла бы мне, – прибавила Уиллоу, зная, что подруга ни в чем не может ей отказать.

– Здесь нужны мои навыки рождественского декорирования? – спросила Руби.

Уиллоу ненадолго задумалась и, почти не отдавая себе в этом отчета, кивнула:

– Вообще-то да. Гирлянды. Белые. Их тут очень не хватает. У нас скоро день открытых дверей, все должно выглядеть волшебно. Лампочки были бы кстати. А кто их развесит лучше, чем ты?

Уиллоу понадеялась на то, что Эндрю не станет возражать против этого ее спонтанного административного решения. Ведь праздничные огоньки нравятся всем!

– Развесить лампочки – это пожалуйста. У меня на складе тонны гирлянд, я могу одолжить их тебе на несколько недель… Наверное, я и правда приеду. Насчет остального не знаю, но уж по крайней мере погляжу на того замечательного мужчину, в которого ты влюбилась.

– Ни в кого я не влюбилась! – запротестовала Уиллоу, и как раз в этот момент раздался стук в дверь. – А теперь ш-ш-ш!

Руби нетерпеливо выдвинулась на краешек стула, а Уиллоу пошла открывать. Это был Эндрю – весь в черном, сексуальный, как тот красавчик из рекламы, который проникает в дом, чтобы преподнести даме коробку конфет.