Калинина пресса не нужна, Калинин сам разберется. Разве мне написать, как вы нанимать меня приехали, чтобы я вас в газете расхвалил?

Фомич насупился:

— То есть вроде как бы меня продернуть?

Он свернул грамоту, положил ее обратно в грудной карман и укоризненно сказал:

— Костинтин Андреич! Мы к вам со всей душой, а вы?.. У меня коллективное заявление к самому Калинину от членов артели «Прогресс»! А продергивателей у нас в Пензе своих хватает… — Он погрозил пальцем, но не в Костину сторону. — Нас власть на местах тормозит! А центральная власть нас ноне поддерживает!

— Ну вот, — спокойно заключил Костя, поднимаясь со стула. — Если Калинин найдет нужным помочь вам ваш новый кооператив зарегистрировать, так об этом пензенская газета обязательно напишет. Вот вам и пресса будет.

Они распрощались весьма прохладно.

«Зачем Людмилка дала мой адрес этому кулаку?» — с неудовольствием думал Костя.

От Людмилы через день пришло письмо. Фомич справлялся у нее, как найти в Москве Константина Андреевича, она объяснила. Вареженские и каменские комсомольцы считают артель «Прогресс» кулацкой затеей, посылали в пензенскую газету об этом корреспонденцию. Газета опубликовала.

Людмила писала про сельский клуб, организованный комсомольцами в Варежке, про какую-то смешную постановку пьесы на сцене этого клуба.

Оля с Костей звали не раз Людмилу с матерью к себе в Еланск, пригласили бы и в Москву, если бы здесь было где всем разместиться. Елена Константиновна, однако, не решалась двинуться с места «в такую даль», а Людмила не хотела разлучаться с матерью.

Не одни родственные связи сохранялись у Кости с родным селом. Изредка ему писал и друг детства Тихана Нагорнов. Этот крестьянский паренек не без Костиного влияния в 1917 году стал большевиком, участвовал в Октябрьской революции, потом в гражданской войне. В Варежке жил Тиханин младший брат Тимоша, комсомолец.

Последние Тиханины письма пришли в самый канун перехода к новой экономической политике. С тех пор он как в воду канул. Письма были так интересны, что Костя, вспомнив о них сейчас, решил обязательно привезти их из Еланска и прочесть как-нибудь своим московским друзьям.

2

«Олечка, родная моя! Здесь академическая проверка в разгаре. Сегодня предстоит «Бородинская битва»: комиссия проводит общеинститутское собрание. В предварительном обсуждении кандидатур на отсев участвовали члены бюро ячейки, я в том числе. Заседали до семи утра и еле исчерпали список слушателей всех отделений, перебирали по косточкам каждого. Я настолько обалдел, что пришлось голову совать под кран. Сон разогнало, зато нервы разгулялись, и я решаю по горячим следам тебе написать, а потом уже задать храповицкого.

Нашлось всего лишь несколько бесспорных кандидатур на отсев, а институт треплет лихорадка: против так называемых «шандаловцев» ополчилась группа слушателей во главе с замректора по хозчасти Геллером и еще Длатовским (член партии с 1915 года, со Скудритом в одной школе учился, в Латвии). Академическую проверку они пытаются провести под лозунгом изгнания из института «бывших гимназистов», которые-де «всю жизнь только и знают, что учатся», ни на партийной работе, ни на фронтах не были и т. д. и т. п. На их академические успехи — ноль внимания, точно из нас готовят не преподавателей вузов, а секретарей парткомов или команду бронепоезда. Между тем задача проверки — просмотреть состав слушателей прежде всего с точки зрения его партийно-теоретической зрелости. Теоретической!..

Забавно, что в первых рядах за очистку института от «гимназистов» бьется бывший гимназист Вейнтрауб. Главной его мишенью сделался Сандрик Флёнушкин, досадивший ему насмешками. Вот тебе и «принципиальность»! Сандрик от этой неприятности третий день подряд в баню ходит.

К Плетневой приехал Степан. Еланский губком дал ему командировку (на философское!..), утверждена тема. Ну, наконец эта супружеская пара воссоединится территориально. Представь себе, он приехал, а жена ему дверь не отпирает. Оказывается, она уже третьи сутки спит!! Сонная болезнь, врачи говорят — на почве мозгового переутомления. И то сказать, во всем институте один Кертуев может поспорить с ней в усидчивости. А в Свердловке, по слухам, на почве переутомления человек двенадцать студентов у психиатра перебывало. Занимаются — аж гуд идет.

Саша Михайлов зимой паниковал, думал бежать из института, между тем его учебные дела удовлетворительны.

Пока это письмо до тебя идет, кутерьма здесь кончится. На днях дают отпускную стипендию за три месяца вперед, все планируют что-нибудь себе или женам покупать сразу, чтобы полученные деньги не успели обесцениться. Надо бы тебе купить зимнее пальто или шубу, чтобы не мерзли больше у тебя коленки в коротком овчинном полушубке! Телеграфируй согласие. Чтобы я не купил дрянь, попрошу Катю Флёнушкину пойти со мной в магазин и выбрать. Мне моя комиссарская перелицованная шинель еще зиму вполне послужит. Ежели дадут в червонцах (о чем поговаривают), — те уже не будут так феерически дешеветь, как «лимоны» и «лимонарды».

Учитывая габариты новой комнаты, я заказал книжную полку геркулесовских размеров.

В газетах с удовольствием читаю о своей книжке… увы, еще не рецензии, а лишь издательские аншлаги о выходе в свет. Докупил полтора десятка экземпляров для раздачи кое-кому здесь на память. Викторова книжка о пятом годе выходит на днях. Книжка Плетневой о стачках уже вышла, мы обменялись экземплярами с душещипательными надписями. Она мне написала: «Моему более боеспособному товарищу по семинару» и т. д. Вероятно, под впечатлением от своей сонной болезни.

Старков установил антропометрическими измерениями, что у институтских спортсменов за зиму у каждого грудь расширилась, не помню, на сколько сантиметров в среднем. Он мастер обставлять официальную часть, попадем в спортивные журналы. Знай наших! Подготовка к зимнему первенству вузов движется полным ходом. Несмотря на заседания, позавчера словчил сыграть за первую команду против второй. Дали 10 очков гандикап и 33:24 выиграли (то есть 33:14 без гандикапа). Сыграли и с вашей, женской, дали гандикап 80 (!), результат 90:81 в нашу пользу, то есть 90:1. За всю игру единственный мяч в нашу корзинку забросила Наташа Шандалова. Смеху было вагон! Сандрик назвал игру «избиением амазонок», а Крицкая от обиды расплакалась.

Старков нашу первую команду очень хвалит, особенно Кертуева в защите и меня в нападении. Сандрик в роли центрового закрепился окончательно.

Паша Додонов перед своим отъездом в Еланск на каникулы звонил мне, чтобы я непременно приезжал к воскресенью: губернская олимпиада, Еланску надо как можно больше очков набрать. Утром бег на полторы тысячи метров, а вечером футбольный матч. Ну, футбол — это ладно; а бег? «Там уже на тебя, говорит, сделана заявка». А я никогда в состязаниях в беге и не участвовал!

Скажи малышам — папа приедет