— В воскресенье олимпиада в Еланске, — отвечал Костя. — Я обещал бежать на полторы тысячи метров. И футбольный матч…

— Удивляюсь твоему легкомыслию и мальчишеству, — сдерживая раздражение, пробурчал Виктор.

Он и к увлечению своих друзей баскетболом относился скептически, считая, что они зря теряют дорогое время.

Удержать Костю от выезда в срок, раз на воскресенье был назначен футбольный матч, могло бы лишь нечто совсем из ряда вон выходящее.

— Лучше я на недельку раньше приеду, — пообещал он.

Воскресным солнечным утром еланский плац, расположенный в центре города по соседству с прекрасным Кутузовским садом, пестрел разноцветными майками. На круглом мраморном подножье высокого памятника 1812 году и на противоположной стороне плаца, у финишного отрезка беговой дорожки, толпились и шумели зрители.

На старт вышло человек двадцать спортсменов, съехавшихся в Еланск со всей губернии. Костя бежал в белой безрукавке, синих трусах и тапочках, в которых в Москве играл в баскетбол. Он получил от Паши Додонова самые необходимые советы и знал, что торопиться с выкладкой всей скорости ему не следует, важно приберечь силы к четвертому кругу, к финишу.

— Не обсчитайся в кругах! Я тебе кричать буду, какой идешь. Полагаюсь на твою спортивную выдержку. На футбольном поле ты здорово бегаешь, а эту зиму всю в баскетбол играл.

Сам Паша бежал стометровку и прыгал в высоту с шестом.

Костя чувствовал себя отлично и с веселой улыбкой отыскивал глазами Олю с детьми на ступеньках памятника.

На длинных дистанциях первые секунды дела не решают, бегуны, по пистолетному выстрелу, двинулись вперед беспорядочной толпой. Костя инстинктивно выскочил к левому краю дорожки и оказался впереди всех. Тут же он расслышал Пашин возглас, тот напоминал — не спешить. Но раз уж вырвался — не отставать же от других нарочно.

Подбегая к памятнику, он мельком оглянулся и в нескольких шагах за своей спиной увидел высокого бегуна в желтой майке, за ним ленту остальных.

Вблизи публики Костя невольно прибавил шагу. Оглянувшись снова, на повороте, заметил желтого позади себя уже метрах в пятнадцати. Это был самый опытный из бегунов. «И я так легко обхожу его? — дивился Костя, радуясь ощущению полной свободы в мышцах. — Что, если еще наддать, чтобы он не догнал?» А Паша между тем, предупреждая о начале второго круга, крикнул:

— Зарежешься!..

Второй круг прошли с тем же интервалом. Желтый как будто не собирался Костю догонять. С ним держалось еще трое-четверо, остальные понемногу растягивались по круговой дорожке.

Костя не оглядывался больше. Вдруг, в начале третьего круга, из-за его плеча справа появилась и заплясала рядом с ним желтая майка. Внутренне дрогнув, он прибавил шаг.

Но произошло нечто странное — и страшное: ноги переставали его слушаться! Они как будто чужими делались. Что-то вступило в них, ноги наливались чугуном…

У Кости хватило рассудка разрешить своим ногам сбавить скорость бега, — так ему казалось, хотя на самом деле они ее сбавляли сами. Он чувствовал, что если только попытается насильно заставить их бежать по-настоящему, то упадет. Дышать сделалось невероятно трудно, он надсадно хватал воздух грудью… Пот лил с него градом. Только сейчас он заметил, что день очень жаркий.

Один за другим начали обходить Костю бегуны. К концу третьего круга он шел седьмым или восьмым, напрягая всю волю, чтобы не сойти с дорожки и не упасть.

— Держись, Костя! — услышал он в этот момент Пашу.

Но в Пашином голосе вместо необходимой сейчас до зарезу Косте жесткости прозвучало сочувствие. «Крест надо мной ставит? — подумал он и оскорбился. — Ну нет… Я им докажу!»

В приступе ярости он начал энергичней переступать ногами. «Я им покажу!» — грозился он кому-то мысленно и вдруг заметил, что в самом деле набирает ходу. Сначала с робкой надеждой, потом с восторгом он ощутил, что его ноги восстанавливают свое обычное послушание.

Однако уже близился выход на последнюю прямую! «Неужели опоздал?!» — ужаснулся Костя, делая отчаянные усилия. Двоих он обошел на повороте; на стометровке, в конце которой белела натянутая ленточка финиша, перед Костей бежало еще пятеро.

Нарастал рев голосов — справа стеной стоял народ. Костя не бежал, а летел по воздуху, не чувствуя под собой ног. Через все крики он услышал Пашин вопль:

— Костька, дава-ай!!..

Молниеносно обошел он одного, другого, третьего бегуна, и вот уже только двое перед ним — желтый и синий!..

Рев толпы становился неописуемым. Вот они с синим плечо в плечо…

Но уже рвется в метре перед ними белая лента! Костя вылетает вперед, он впереди всех — увы, уже за чертой финиша…

— Не садись! Не садись! — кричит, подбегая, Додоша и хватает под руку шатающегося Костю. — Ходи, ходи! Разминайся!.. Пойдем в тень… Как ты наддал на финише! — не может он сдержать своего восхищения. — Ходи, ходи, разминайся!..

Публика все еще не перестает кричать, а у Кости в ушах шум, он ничего не видит и не понимает. Невероятно жжет в груди, нельзя дохнуть, в глазах огненные круги…

— Не могу… — еле выговаривает он и опускается на траву. — Задыхаюсь…

— Тогда ложись лицом вниз! — приказывает Паша. — Я помассирую тебе ноги.

— Ой! — кричит Костя, несмотря на всю свою слабость. — Больно!..

— Ничего, ничего, терпи! Лучше будет… А то на целую неделю ног лишишься. Я думал, ты уже зарезался, а ты как дашь на финише!.. Второе место поделил! Молодчага!.. Еще бы два-три метра дорожки — вышел бы на первое… — бормотал Паша, безжалостно колотя приятеля ребрами ладоней по икрам ног.

— Ох! — беспомощно стонал Костя. — Знал бы, ни за что не бежал… Ну вас к черту, с этими полутора тысячами метров… Как я теперь в футбол играть буду?

Ведь он ехал в Еланск с мечтой сыграть в футбол!

— Часов семь еще до матча, отдохнешь!

— Кой черт, отдохнешь… В груди все оборвалось… Жжет…

— Отдышишься! Это бывает! — весело восклицал Павлуша. — Ну, вставай, теперь давай походим взад-вперед потихоньку. Вот так…

Оля между тем заметила, что на третьем круге с Костей творилось что-то неладное, и кричала мужу, чтобы он перестал бежать. Он не услышал, а когда потом начал снова обгонять других, она подумала, что, вероятно, у них с Пашей был такой уговор, и успокоилась.

Теперь она ждала с Тамарой и детьми у памятника, что Костя подойдет к ним. Он не показывался; тогда они поднялись со ступенек и пошли к собравшейся у финиша толпе.

Увидев, что Паша в тени деревьев водит бледного Костю под руку, Ольга испугалась.

— Что с ним?..

— Ничего, ничего! — бодро отвечал Паша.

— Ничего!.. — сказал и Костя, хотя его вид говорил о другом. — Сейчас уже ничего. В груди