Боевые корабли и гражданские суда один за другим спускались в невские воды, а страну трясло, лихорадило. «Советская цивилизация» рождалась в корчах и муках. Трудовой коллектив пополнялся крестьянами, сбитыми с земли коллективизацией. Пропадали бесследно инженеры, «проглоченные» процессом «Промпартии». Убили Кирова, Ленинград оделся в траур, а потом содрогнулся от репрессий 37-го года. Было неясно, выдержит ли страна бесконечные чистки, великие переломы, ударные пятилетки. Возникнет ли целостное, боеспособное государство – Четвертая Империя, чье строительство шло параллельно с созданием Третьего рейха. Две империи – Свастики и Звезды – готовились к неминуемой схватке. Через несколько лет подводные лодки, что покидали завод, станут сражаться на всех океанах, совершая подвиги, погибая в пучине. Одна из них торпедирует фашистский линкор «Тирпиц» – гордость германского флота, выведя его из строя до конца войны. Лесовоз «Севзаплес», следуя с английским конвоем, собьет немецкий самолет. «Дежнев», сторожевик Северного флота, будет защищать полярный порт Диксон от вторжения тяжелого германского крейсера «Адмирал Шеер».

Лодки завода, как военные памятники, усыпанные цветами, стоят в Североморске и Владивостоке.

Солнце, синь реки, голубое сияние залива. Толпы людей, букеты, блеск оркестра. Танкер, очищенный от лесов, – как драгоценный созревший плод. Громадный, черно-алый, глазированный, готов к спуску. Мистический акт творения завершен. Гигантское изделие готово сочетаться со стихией, для которой сотворено, в которой ему предстоит жить и дышать. Сталь стремится к воде, вода призывает сталь, манит, зовет в свою необъятную синеву. Священник в ризах служит молебен, кропит святой водой. Молит для танкера благополучия, чтобы избегли его морские пожары, губительные штормы, смертельные аварии. Летит бутылка шампанского, разбивается о борт блеском и пеной. Сварщик, ловкий, как повивальная бабка, разрезает стальную крепь, удерживающую танкер на стапеле. Хрустнула, лопнула, отломилась. Ахнули единым дыханием рабочие, инженеры, директор завода, еще не ступавший на борт экипаж. Дохнули единой грудью, будто могучий хор, в предчувствии чуда. Громада тронулась. Медленно поползла по деревянным полозьям. Заскользила по натертому парафину, раскаляя, сжигая, окутанная дымом и гарью. Неуправляемый, как гигантский снаряд, скользя по «баллистике», танкер мчится к воде. Точно, проскальзывая меж стенок, касается реки. Пухлый шлепок. Корма уходит в воду, раздвигает, распахивает синь, выдавливает две крутых волны. Нева смыкает вокруг махины нежные голубые объятия, колышет, одевает черную сталь рябью отражений. Крики радости, бой литавров. Люди обнимаются, словно случилось небывалое диво, свершилось несказанное чудо. Оно и свершилось, – великое единение людей в творчестве, в работе, в любви. Завод – рабочая артель, братский союз, духовный собор. Все едины, мазаны одним миром, служат своему государству.

Война для завода обернулась блокадной жутью. Как и во всем Ленинграде, – делили черствые корочки, падали в голодные обмороки, волокли вдоль стылой Невы саночки с дорогими покойниками. Завод работал под бомбами, под взрывами дальнобойных орудий. Три тысячи двести рабочих – половина работающих – ушли в народное ополчение, в истребительные отряды. Гибли под Невской Дубровкой, сражались под Пулковом. Мужчин заменили женщины – изможденные вдовы, матери фронтовиков, малые сестры воющих братьев. Точили снаряды. Ремонтировали поврежденные корабли Балтийского флота. Выезжали в Кронштадт, на базу подводных лодок. Клепали суденышки, прорывавшиеся по Ладоге сквозь кольцо окружения, – возившие в Ленинград еду и оружие, а из города – умирающих детей и старух. Завод, как и вся страна, превратился в жертвенный алтарь, на котором приносилась кровавая жертва во имя Четвертой Империи, орошаемая слезами и кровью, стыкуя в огне все недавние трещины и переломы, подтверждая великим и горьким подвигом, что «Империя» состоялась. Выдержала страшное давление истории. Одержала вселенскую Победу.

Танкер водоизмещением 47 тысяч тонн, серия «Мосты Петербурга» – «Театральный мост», готов к отплытию. Еще стоит у заводской стенки, еще идут последние косметические работы. Но экипаж уже на борту, заказчик принял изделие. Махина, черно-красная, словно облаченная в кардинальскую мантию, ждет урочного часа, чтобы из Невы, по Финскому заливу, выйти в Балтийское море, проникнуть сквозь пролив Скаггерак в Атлантику, к южным широтам, к берегам Латинской Америки, где, зафрахтованный, станет перевозить нефть из Венесуэлы и Мексики в США. Три футбольных поля, разделенные отсеками, начиненные трубами, компрессорами, холодильными установками, бессчетными насосами, датчиками температур и давлений. Не просто хранилище нефтепродуктов, а плавающий завод, перевозящий сырую нефть, керосин, бензин и мазут, а если надо, после тщательного промывания «танков», то и оливковое масло, или иные жидкие пищевые продукты.

Если давление бензиновых паров превышает норму, то в «танки» закачивается инертный газ, вытесняющий горючие пары. Если температура в танках с оливковым маслом чуть превысит норму, то масло начнет окисляться, а если температура слегка понизится, то в масле образуется нерастворимый осадок и оно теряет кондицию. Температурный режим выверяется на доли градуса. Все параметры гиганта выводятся на дисплей, словно танкер проходит томограмму, делающую послойные срезы. Рубка просторна, управление ведется одним человеком. Экраны дают представление об океане на сотню километров вперед. Эхолоты мерят глубину. Космическая связь соединяет танкер с континентами, определяет до метра его координаты в океане.

Загрузка танкера нефтью на кромке ледовой тундры напоминает стыковку космического корабля. Полярная ночь, движение льдов. Охваченный льдами танкер соединен гибкими шлангами с громадными хранилищами нефти. Приборы регулируют натяжение шлангов, рули и двигатели, управляемые компьютером, удерживают танкер на месте, не позволяя льдам и течениям сместить его положение. Работают винты, бьют прожектора, льется нефть. Приборы связывают танкер со спутником, с кромкой суши, регулируют сложный и опасный маневр тысячетонной громады. Если в океане случится пожар, и вода, залитая пылающей нефтью, превращается в адское варево, экипаж погружается в герметическую капсулу, которая катапультирует с танкера. Из нее во все стороны хлещут фонтаны воды, и она пробирается сквозь адское пламя, вынося людей из пожара.

Этот танкер, готовый к плаванию, свидетельствует об активности Газпрома, об укреплении «нефтяного централизма» России, об экспансии России на мировые рынки углеводородов. Танкер – представитель нефтяной империи России, которая, развиваясь сама, возрождает множество отраслей экономики. Буровые платформы. Сталь для трубопроводов. Серии насосных станций. Вертолеты для вахт. Комфортное жилье для нефтяников. Оружие и связь для защиты растянутых на тысячи километров труб. И помимо этого дипломатия для продвижения российских интересов на мировых рынках, накопление финансовых средств для индустриального рывка. Глядя на танкер «Театральный мост», ощущаешь развитие «нефтяной цивилизации» России – составной части Пятой Империи.

Завершилась Война Отечественная, перейдя в «войну холодную» со множеством «горячих» всплесков. Завод расширялся, вбирал в себя смежные производства, осваивал современные технологии. Приступил к перевооружению флота – созданию канонерских лодок и минных заградителей – для обороны побережья, и подводных лодок и легких крейсеров – для активности в Мировом океане. Крейсер «Александр Невский» изумил англичан, когда привез с государственным визитом главу СССР Хрущева. Изумил настолько, что британская разведка послала шпионов в аквалангах осмотреть днище корабля, что вызвало международный скандал. Однако вершиной тех послевоенных успехов стало строительство атомного ледокола «Ленин».