– Надеюсь, – проворчала Ната. – Не хотела бы выйти из ванной комнаты и застать у себя в гостиной толпу заблудившихся гостей с нижнего этажа.

– Это просто невозможно.

– Все-таки очень странное решение устроить лифт прямо в гостиной.

Ната ходила из одной комнаты в другую, и чем больше ходила, тем сильней возрастало в ней смущение. Она не подходила этим апартаментам, а они не подходили ей.

Тут все было слишком вычурно, слишком дорого, слишком стильно и слишком сильно тут пахло деньгами. Ната к такому сильному аромату не привыкла, она чувствовала себя среди этих роскошных стильных вещей настоящей замарашкой, каким-то убогим гномом на празднике эльфов.

Видимо, смятение отразилось на ее лице, потому что трое ее помощников засобирались.

– Ну, вы тут осматривайтесь, а мы приедем за вами завтра утром.

– Как? Вы уже уходите? Но мы с вами даже толком ни о чем не поговорили.

– Мне казалось, что мы уже все обсудили.

– Нет, не все. Например…

Ната судорожно пыталась придумать предлог, чтобы хоть ненадолго задержать у себя своих провожатых. Ей совсем не хотелось оставаться одной в этих чертогах с гостиной, через которую туда-сюда ездил лифт. Правда, его совсем не было слышно, а уж видно и тем более, но все же ощущение того, что живешь в проходной комнате, оставалось.

Нет, ей тут совсем не нравилось. Вначале она была потрясена и ошеломлена, но сейчас, оглядевшись, Ната поняла, эти комнаты не радуют, а пугают ее.

– Вы до сих пор не рассказали мне, от чего умер мой дядя!

Ей показалось, что все трое смутились. Когда похищали Нату, не смущались. Когда Главного Советника они с Сашей и Аней приперли к стенке, требуя от него правды, тоже не смущались. А теперь вдруг отчего-то смутились. И почему же?

– Ваш дядя… К сожалению, ваш дядя покончил жизнь самоубийством.

– Как? Почему? У него же все было!

– Он оставил предсмертную записку, в которой объяснял такое свое решение.

– И что заставило его? Он болел?

– Нет. Он просто устал.

– Устал? – удивилась Ната. – От чего он устал?

– От жизни.

Это совершенно не укладывалось в голове у Наты. Можно устать от тяжелой работы, это она понимала. Можно устать от монотонной и скучной однообразной деятельности, вроде ведения домашнего хозяйства, это тоже понятно. Но как можно устать от жизни, полной удовольствий, развлечений и приключений, которую вел ее дядя?

– И как он погиб?

– Вы хотите знать подробности?

– Да!

– Боюсь, что они могут лишить вас покоя.

– Ничего, я крепкая, я выдержу. Как это случилось?

– Ваш дядя выпал из окна. Просто шагнул… и полетел вниз.

– И где это произошло?

Все трое молчали, и до Наты постепенно доходило.

– Это случилось тут? В этой квартире? И… и из какого окна?

Она огляделась по сторонам.

– Это? Вон то?

– Я могу показать, – произнес Счетовод.

Они прошли через всю квартиру и оказались в самой маленькой из всех имеющихся комнатке. Это была даже не комната, а место для сушки влажного белья. Но тут имелась дверь, которая выходила на небольшую террасу, где опять же можно было посидеть или что-нибудь посушить. Решетка тут была совсем низенькая, и для уставших от жизни граждан осуществление их выбора не заняло бы много времени и сил.

И все же Нате показался странным выбор дяди. Для такого шутника и затейника место было совсем неудачным. Ничего театрального в нем не было, скучная, скудно обставленная комнатушка. Разве что дядя и впрямь настолько устал от жизни, что ему было уже все равно, где и как, лишь бы поскорей.

– Он употреблял какие-то стимуляторы?

– Наркотики? Да, иногда. Если ему хотелось расслабиться или полетать.

– Полетать! Очень точное выражение!

Нате стало горько. Вот откуда в их семье эта тяга к наркоте! Макс пошел по стопам своего дяди!

– Кстати, – произнес Счетовод, – раз уж мы тут остались наедине, я бы хотел уточнить происхождение у вас той уточки из папье-маше.

– Если вы насчет денег, которые вы мне за нее дали, то я их потратила.

– Нет, я не о том. Какая ерунда!

Счетовод поморщился, словно подобная мелочность претила ему.

– В уточке должно было кое-что находиться. Вы об этом знали?

– Кое-что – это что?

– Значит, вы ничего не знали?

Счетовод испытующе смотрел на девушку.

Его лицо, испещренное шрамами – сеткой, сделалось хмурым и каким-то очень старым. Пожалуй, ему куда больше лет, чем представлялось Нате вначале. Возможно, они с Главным Советником одного возраста.

– Что там должно быть внутри уточки? Ценности? Бриллианты?

– Порошок. «Ангельская пыль».

– Наркотик! – ахнула Ната. – Тот самый, который употреблял Макс. Вот оно что! Теперь я все поняла!

Ей показалось, что Счетовод испугался.

– Что ты поняла?

От страха он даже забыл про весь пиетет, который он испытывал в отношении Наты.

– Что? Отвечай! – надвинулся он на нее.

– Да ничего особенного, – взмахнула ресницами Ната. – Вас это не касается.

– А все же?

Вид у него был такой, будто бы, того и гляди, услышишь: «Отвечай, если тебе дорога жизнь!»

Решив не обострять ситуацию, Ната кротко ответила:

– Я поняла, как распространялся наркотик. Дилеры клали его внутрь игрушек из папье-маше. Они же полые, внутри у поделки из папье-маше ничего нет. Внутрь такой игрушки можно положить все что угодно. Вот эти люди и помещали «ангельскую пыль» внутрь игрушки и распространяли наркотики под видом простеньких поделок. Нужно срочно сообщить об этом в полицию!

– Не стоит! – быстро сказал Счетовод. – Я имею в виду, что в полиции, конечно, уже и сами обо всем догадываются.

Ната вновь взглянула на Счетовода.

– Вы заплатили мне за уточку приличную сумму и отпустили меня из машины с деньгами… А потом возмущались и кричали мне вслед, что в уточке ничего нет. Вы что, решили, я продавец этой пыли? Вы не знали, кто я такая?

– Точно не знал, – признался Счетовод. – Нет, я подозревал, что Главный Советник тебя неспроста везет в «Хоттабыч». Но точно я ничего не знал. Ты прикинулась продавщицей, и твоя уловка сработала. А на фотографиях ты выглядела совсем иначе, чем оказалась в жизни.

– Но вас же эта история с «ангельской пылью» совершенно не касается, так что я не понимаю, чего вы так всполошились!