Внезапно Кора заметила на себе слегка насмешливый взгляд Рафаэля и прищурилась.

– Проще простого, проще пареной репы.

Хватит. Эти мысли просто следствие длительного пребывания рядом с Рафаэлем Мартинесом с его голливудской внешностью, харизмой и сверхъестественным масштабом личности. Оставалось надеяться, что «медовый месяц» будет как можно короче.

Рафаэль насыпал кофе в кофейник и выглянул из кухонного окна, вдохнув знакомый запах Гранады, густую смесь экзотических специй, великолепного аромата цветущих апельсиновых деревьев и легкого привкуса чайных листьев. Утреннее испанское солнце бросало на мостовые пятна света.

– Доброе утро.

Обернувшись на мягкий звук голоса Коры, он оперся на мраморную столешницу:

– Доброе утро.

Ее роскошные волосы были собраны на макушке, несколько выпавших прядей обрамляли лицо, в котором читались неуверенность и легкий намек на вызов. Будто она ждала, что он скажет.

По-видимому, это имело отношение к выбранному платью. Рафаэль сделал над собой усилие, сохраняя бесстрастное выражение лица при виде бесконечно степенного темно-синего летнего платья, тихо вздохнул про себя. Как она одета, не имеет значения. Если это позволяет чувствовать себя хорошо, ради бога. Однако мысль о том, что она всю жизнь в тени сестры, вызывала в нем болезненное чувство разочарования.

Последние месяцы жизни его матери были омрачены сожалением, что после предательства отца она десять лет прожила во мраке. Это снова напомнило Рафаэлю о том, почему они с Корой оказались в Гранаде. Изображают медовый месяц. На повестке дня не стоит задача помочь леди Коре Дервент разобраться с эмоциональными проблемами. Господь свидетель, он не мастер в таких делах, хотя по непонятным причинам хочет заставить ее увидеть себя такой, какая она есть.

– Журналистка будет через час. Нам надо подготовиться.

– Я уже готова. – Плечи назад, глаза прищурены. – Вы сказали, чтобы я оделась «в стиле Коры». Я так и сделала.

– Я имею в виду, что нам надо перенести вашу одежду и другие вещи в мою спальню, на случай если под видом посещения туалета она захочет сунуть туда свой репортерский нос.

Кора замерла с выражением боли на лице. Рафаэль захлопал глазами, прокрутил сказанное про себя, но все равно ничего не понял.

– Я не предлагаю вам по-настоящему переехать в мою спальню.

И сразу пожалел об этом, когда сознание заполонили непрошеные образы. Губы Коры на его губах. Нежная сладкая страсть поцелуя. Ощущение ее кожи под пальцами. Ее тело, прижавшееся к нему.

Стоп. Довольно.

– Я понимаю. Давайте перенесем вещи.

Через полчаса Кора разгладила покрывало на кровати, а Рафаэль огляделся, чтобы убедиться, что никаких явных следов ее деятельности не видно.

– Выглядит отлично. – В этот момент раздался звонок. – Вы готовы?

– Да, насколько возможно.

Рафаэль нахмурился, увидев, как ее губы изогнулись в уже знакомой фальшивой улыбке. Мозг лихорадочно работал. Нет смысла приглашать репортера, если их отношения могут вызвать недоверие. Особенно во время личного интервью. И не важно, насколько хорошо они с Корой отрепетировали, что будут говорить.

В голову пришла дикая идея поцеловать ее. Верный способ высечь искру и вызвать у них на лицах искренние улыбки. Но это риск переступить черту, которую он не хотел бы переступить.

– Чем надо кормить невидимую кошку?

– Что?

– Это загадка.

– Вы решили со мной пошутить? Сейчас?

– Да. Бросьте, она же смешная. – Смешные загадки были тем немногим, что могло заставить его мать смеяться, и в детстве Рафаэль часами заучивал наизусть все, что мог отыскать в книгах.

– М-м-м. Я не знаю.

– Сбежавшим молоком.

Кора уставилась на него, а потом вдруг расхохоталась.

– Никогда не слышала ничего смешнее.

– Когда у гиппопотамов восемь ног?

– Понятия не имею.

– Когда их двое.

Странно, но эти, как ему казалось, давно забытые загадки заставили улыбнуться его самого. Однако Кора лишь с грустной усмешкой покачала головой:

– Господи, откуда вы все это взяли?

– Не важно. – Да, сейчас важно, чтобы Кора выглядела более расслабленной и счастливой. – Но там, откуда я их беру, есть еще целая куча.

– Жду с нетерпением.

– О’кей. А теперь давайте впустим Кристину.

– Давайте.

– Итак, – Кристина уселась на кожаный диван в гостиной. – Во-первых, хочу вас поблагодарить за то, что согласились встретиться со мной. Честно говоря, меня это удивило, учитывая, что сегодня только первый день вашего медового месяца.

Рафаэль улыбнулся:

– Это не входило в наши планы, но я читал комментарии в прессе по поводу нашей свадьбы и хочу дать понять читателям, что не считаю, будто выбрал сестру «номер два». Пусть весь мир знает, что Кора Дервент – женщина, созданная для меня.

Даже понарошку он не смог произнести слово люблю и надеялся, что Кристина не заметила этой крохотной заминки. Этого слова стоило опасаться и избегать. Оно вело туда, где кто-то другой получал над тобой власть.

– А что вы думаете по поводу освещения вашей свадьбы в прессе?

– Если честно, Кристина, Рафаэля это волнует гораздо больше, чем меня. Я прожила чудесный день, потому что вышла за него. И ничто не может омрачить мне этих воспоминаний. Я очень рада, что наша совместная жизнь начинается с такого прекрасного медового месяца. Мне всегда хотелось увидеть Гранаду, и теперь я смогу это сделать.

– Значит, сюда вы приехали для того, чтобы посмотреть достопримечательности?

– Безусловно, – вмешался Рафаэль. – Я мечтаю показать Коре Гранаду. Думаю, вы согласитесь, что золотой алтарь базилики Сан-Хуан-де-Диос стоит того, чтобы его увидеть. И конечно, Альгамбра.

– А что вы скажете, Кора?

– Это замечательно. Но на самом деле есть одна вещь, которую мне хотелось бы сделать, пока я здесь, хотя еще не успела обсудить ее с Рафаэлем.

Похоже, Кора решила отойти от сценария. Она немного наклонилась вперед, ее лицо оживилось.

– Я надеюсь повидаться со своей подругой Салли Энн Грегори. Пару лет назад она открыла в Гранаде приют для бездомных собак, и я взяла себе одного из его первых обитателей. Это прекрасная испанская пастушья собака по имени Пру. Но здесь еще очень много брошенных собак. Люди покупают щенков, а потом просто бросают их где придется, и они бродят по улицам, питаются из помоек и спят на ступенях магазинов. Это очень грустно, это преступление.