Воцарилась неестественная тишина. Песчаные иглы потеряли форму и осыпались. Ветер стих, разогнанный им зной вновь вернулся на тракт. Дружинники, ощетинясь копьями, ожидали приказа воеводы. Невзирая на особый статус столичных чародеев, каждый Серебряный был готов ринуться в бой, видя угрозу товарищу. На другой стороне дороги четыре мага в опущенных капюшонах безучастно наблюдали за конфликтом.

– Я полагаю, наш разговор окончен, сударыни, – одарил обеих эльфиек добродушной улыбкой Эбинайзер. – Воевода, мы отследили путь неупокоенного. Это один из лесорубов, что стояли лагерем в трёх лигах отсюда. Именно стояли. Могу поклясться всеми кристаллами Эделии, теперь там нет ни одного живого. Ещё до Холма наша пятёрка отправляется туда. Если хотите – присоединяйтесь. Там будет на что посмотреть.

Новая надежда

– Сударь… Сударь десятник…

Кто-то дёргал Аксена за полы рубахи.

– Сударь десятник, проснитесь.

Аксен услышал тихий детский голос и с трудом открыл глаза. Голова всё ещё раскалывалась от похмелья, руки онемели. Перед ним стояла девочка лет восьми: крайне худенькая, в голубом сарафане с оранжевой каймой, русые волосы стянуты широкой лентой.

– Сударь десятник, проснитесь, прошу вас! – шептала она, оглядываясь по сторонам.

– Что? Что тебе нужно? – прохрипел Аксен. Он не знал, сколько времени прошло с ухода Артура, понимал только, что больше визитёров у него не было.

– Сударь десятник, я пришла поблагодарить вас за… за то, что вы убили его. – Девчушка смущённо опустила голову.

Аксен ещё не до конца проснулся, мысли путались, сбиваясь в неясный, нерасплетаемый ком. Тряхнув головой и окончательно убедившись, что перед ним действительно стоит живая девочка, он начал приходить в себя.

– Ты… ты благодаришь меня за убийство вашего воеводы?

– Да. Я говорю вам спасибо. Вы спасли меня. Воевода Радный, он… Я должна была сегодня… Он приказал, чтобы сегодня… – Она всхлипнула и спрятала лицо в ладони.

– Подожди. Я не понимаю. О чём ты говоришь?! Кто ты? Кто что кому приказал? – Голова Аксена понемногу прояснялась, недоумение уступало место непонятной тревоге.

Девочка вытерла слёзы.

– Я Эйрин, знахарка Храма Триглавы. Воевода Радный выбирает себе девочек из города и после каждого пира, ну, после каждого пира их уводят к нему и там… Ну, они лежат с ним. Сегодня должна была лежать я.

– Погоди. Радный? Девочки? Тебе сколько лет-то? Что?!

– Мне восемь, а девочке до меня, Миле, десять.

– Да какого?! Что ты несёшь?! Лежать с Радным?!

– Я должна была сегодня лежать с воеводой… как женщина.

Смысл сказанного наконец дошёл до Аксена. Тревога постепенно переросла в ярость, сердце забилось чаще, огонь разлился по щекам. Застонав сквозь зубы, он дёрнулся, и лязг железных цепей разнёсся по каменным коридорам.

Эйрин, бледная от страха, подскочила к нему:

– Не надо. Не надо, прошу вас! Тише, тише, прошу! – озираясь, тараторила она.

– Вот сраный извращенец! Жирный ублюдок! – хрипел Аксен, выкрикивая проклятия и призывая всех известных ему тварей, и живых, и мёртвых, вступить в противоестественные половые сношения со всеми частями тела мёртвого бренненского воеводы.

Эйрин в ужасе закрыла руками уши, но некоторые слова и словосочетания всё же проникали в её неокрепшее сознание. Аксен наконец выдохся и бессильно повис на цепях.

– Вот же скотина. Вот же… Прости, – прошептал он, увидев широко раскрытые испуганные глаза маленькой жрицы.

– Я освобожу вас! – неожиданно сказала Эйрин.

– Не стоит, малышка, – тряхнул головой Аксен. – Иди домой. Меня будут судить за убийство этого выродка, но наказание я приму за свои иные преступления.

Эйрин с любопытством посмотрела на него и сделала шаг назад:

– А какие преступления?

– Тебе об этом не нужно знать.

– Если вы убили нашего воеводу, – вскинула она брови, – и спасли меня, значит, вы добрый, и я пришла вас спасать!

Аксен даже не нашёлся, чем опровергнуть эту железную логику.

– Я выведу вас к Вольному народу, – заговорщически понизив голос и состроив серьёзное лицо, прошептала девчушка.

– К Вольным? Вольные в Бреннене?!

– Я знаю, где их лагерь. Вы спасли меня, теперь я должна спасти вас!

Аксен даже помыслить не мог, что когда-либо ему предложат присоединиться к Вольным. К тем, кто открыто выражал недовольство законами Империи и правлением Императора вкупе с Советом Десяти. Большинство Вольных уходили в леса и собирались в общины. Лет десять назад у них как будто бы даже появился предводитель. Поговаривали, что чуть ли не из бывших воевод Ладоса, поскольку имперским дружинам уже не раз приходилось сходиться в бою с хорошо знающими их тактику и прекрасно организованными отрядами Вольных.

– Как ты сможешь меня освободить?

Эйрин подмигнула и, вытащив из-под сарафана огромную связку ключей, торжествующе подняла их над головой.

– Как?! Откуда?! Как ты?!

– Сонное зелье в мёде! Я потом вам всё расскажу. Ну так что, лезу? – кивнула она на кандалы.

Аксен поднял голову и посмотрел на скованные грубым железом кровоточащие руки. Он представил сотников Бреннена, описывающих на суде зверское убийство одного из великих героев Империи, лица друзей, отводящих взгляды и осуждающих его, и приговор. Он не обманывал себя – суд закончится плахой. Толпа на площади будет проклинать и призывать богов покарать душегуба. Глашатай, перекрывая гул толпы, казённым невозмутимым голосом зачитает приговор. Палач с каменным лицом занесёт огромный топор у него над головой и… Даже если он расскажет всё, что творили витязи Радного во время войны на орочьих островах, приговора это не изменит. Его заклеймят лжецом и трусом, пытающимся спасти свою жалкую жизнь, а ладосские воеводы не позволят правде открыться. Как там говорил Эйхард: «Смертью убийства не искупить. Пойдёшь на плаху за убийство военного преступника»? Мёртвым точно уже никому не поможешь. А вот перед ним стоит девчонка, судьба которой сорвалась бы сегодняшней ночью в пропасть, не перережь его нож жирную шею этого борова. Да и не только её. Скольких бы ещё Радный погубил, пока бы не сдох от обжорства и бахвальства?! Так, может, хватит, Фолин, нюнить, как обоссанный кутёнок? Может, хватит, как покорная свинья, ждать, пока тебе пустят кровь? Таких, как Радный, ещё очень много под небом Эделии, а ведь есть и ещё пострашнее, ага! В конце концов, от суда Трёх не уйти никому, но сам суд пока можно и отложить.

– Да какого ляда! – решился он. – Лезь!

Эйрин заткнула тяжёлую связку ключей за пояс и оглядела бывшего десятника, прикидывая высоту. Затем она, пыхтя, подтянула коричневую и гладкую от впитанной за долгие годы крови пыточную скамью. Забравшись на неё, она залезла Аксену на плечи и, покопавшись немного, отомкнула замок. Аксен поморщился от боли. Онемевшие