Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дачу в Рекшине Люба тоже бы продала, а наденьги лучше купила бы ларек, чтобы торговать там какими-нибудь продуктами.Люди есть хотят и при большевиках, и при демократах, и при Горбачеве, и приЕльцине, это верный и очень хороший доход, особенно если подружиться с левымиспиртогонами и пекарями. Подвозить продукты можно было бы на «волжанке», апотом купить подержанный «рафик», на худой конец – «каблук». Но эта идея Олегуне нравилась. Он предпочитал кататься на «Волге» в свой разваливающийся ИПФАН,а на дачу вывозил таких же неудачников, как он сам, – жарить шашлыки. Акогда Люба начала что-то предлагать, осадил ее, напомнив, что машина былакуплена на его имя. Так что «ваше место в буфете», как писал драматургОстровский!
И вот сейчас Люба поняла, что ее «место вбуфете» не только по поводу машины. Они ввязались в эту затею с приватизациейквартиры и дачи. Теперь Олегу по праву принадлежала половина того и другого. Иесли он доведет дело до развода...
Нет, этого нельзя допустить!
А как не допустить?
И в ту же минуту она принялась ругательскиругать себя за то, что купилась на звонок злоязычной незнакомки. Какая-тобаба-неудачница решила подзавести другую женщину, чтоб ей жизнь медом неказалась. Просто так. А на самом деле Олежек чист как стеклышко.
Люба почти совсем успокоила себя. Правда,смущало, что анонимщица знает про двоюродную сестру Олега, которая ее, Любу,почему-то терпеть не может. Она втихомолку решила понаблюдать за мужемповнимательней. Просто так, на всякий случай. В тот вечер они были приглашены кродне Олега на день рождения. Ехать предстояло аж в поселок Октябрьский, надругой стороне Волги, не меньше часу тащиться. Олег задержался на работе,прибежал весь встрепанный, но все равно полез в душ, потом долго брился, ещедольше одевался. И один галстук был ему не по нраву, и другой, и третий, иноски-то по цвету не подходили...
К чему?! К трусам?!
– Да что ты собираешься, как набал! – сердито воскликнула наконец Люба, которая давным-давно наделатурецкое бархатное платье и взбила свои пышные и очень красивые русые волосы. Идаже накраситься успела. А Олег все дергался перед зеркалом. – Там жетолько свои будут?
– Конечно, свои, – рассеянно кинул он. –Правда, Валюшка обещала свою подругу привести...
Валюшкой звали ту самую двоюродную сестру. Онаобещала подругу привести?..
Какую подругу?
У Любы все так и заледенело внутри. А Олегдаже не замечал, что с ней происходит. Молчал, что-то насвистывал... Машинугнал как сумасшедший...
Люба вдруг, даже для самой себя неожиданно,спросила:
– А как зовут Валюшкину подругу?
– Надя, – ответил Олег со странным,затаенным выражением, какого жена никогда, даже в самые лучшие, самые молодыевремена, не слышала в его голосе.
– А, – сказала она с самым невиннымвидом, – это та, которая в ювелирном работает?
– Ну да, – рассеянно кивнул Олег ивдруг спохватился: – А ты откуда знаешь?!
– Я не только это знаю, – загадочнопротянула Люба. – Я также знаю, что она вдова военного. И что беременна оттебя и ты спишь и видишь, как бы на развод подать, половину квартиры отсудить имашину забрать.
Вот так взяла и выпалила все это...
Что характерно, он даже не возмутился, неиспугался. Сидел тихо-тихо, не то спокойно, не то затаенно. Только один разпокосился на нее, хмыкнул, покачал головой... И лениво процедил сквозь зубы:
– А если даже и так, что ты можешьсделать? Ничего!
У нее в висках начало стучать еще во времятого анонимного звонка, потом, когда про Валюшкину подругу речь зашла, стукусилился, а сейчас просто-таки кузнечные молоты в голове громыхали. Нет,честно, она мало что соображала от боли, когда вдруг вцепилась в руль и резкокрутанула его вправо.
Она еще успела увидеть, как «Волгу» понесло заповорот, а навстречу им несется тупорылая морда какого-то серебристогочудовища. Удар, грохот... и Люба надолго потеряла сознание.
Последствия той аварии были сокрушительными.Оба Кирковских, муж и жена, остались живы только чудом, но машина их, пришедшаяв лобовое столкновение с новехоньким «Паджеро», а потом скатившаяся в кювет идважды перевернувшаяся, восстановлению уже не подлежала.
Однако не зря говорят, что на свете всякиечудеса бывают, а главное, нет худа без добра. Владельцем «Паджеро» оказался сынодного из чужанинских лизоблюдов. Мальчишка только сегодня получил права иотметил это событие как мог. И милиция, и он сам, и отец его были убеждены, чтоавария произошла по его вине. Чтобы пострадавшие не возбуждали дела, отецпацана сразу выложил десять тысяч долларов, а когда узнал, что состояниепострадавших крайне тяжелое, добавил еще двадцать.
Люба получила множественные ранения, вдобавокво время последнего переворота вспыхнул бензин, выплеснувшийся из пробитогобака «Волги», и она получила ожоги головы. Особенно пострадали волосы, дажеспустя несколько лет толком и не отросли, поэтому Любе приходилось или делатьвид, что у нее самая авангардная стрижка, или носить парик. Кстати, именно этоона преимущественно и делала. Еще у нее была раздроблена правая нога. Кости срослисьочень хорошо, но шрамы безобразно изуродовали ногу – так, что отныне Любаобречена была носить брюки.
Олег получил тяжелейшее сотрясение мозга,некоторое время врачи вообще были уверены, что он или умрет, или останетсяидиотом. Однако он выжил и даже пришел в разум. Кое-какие провалы в памяти унего наблюдались, это точно. Скажем, он начисто забыл свой роман с ювелиршейНадей. Зато на работе дела у него пошли в гору, даже какие-никакие идейкинаучные начали бродить в ушибленной головенке. Даже поговаривал о защитедокторской диссертации! И тут его пригласили во вновь созданный департаментнауки и образования при областной администрации. Просто фантастика какая-то!
Строго говоря, жуткая история неожиданнообернулась для Кирковских благом. У них были деньги, социальное положениеукрепилось, восстановился мир в семье. «Волга» пропала? Ну, пусть это будетсамой большой нашей неприятностью», – шутил Олег, покупая взамен «Ауди».
Но Любе было не до шуток. Для нее «самойбольшой неприятностью» – да нет, трагедией жизни! – стало то, что послеаварии Олег стал садистом.