– Послезавтра суббота! – отчаянновскричала Алена, но было поздно – Шурочка уже бросила трубку.

Ч-черт, вот и преисполняйся благиминамерениями! Вот и начинай работу над новым детективом! Теперь вынужденныйпростой до понедельника обеспечен.

Нет, все-таки она законченная эгоистка. Тутженщину чуть не убили, причем до чего же это ужасно – в туалете. Бр-р, туалет всуде на редкость препоганый, там только и убивать, все остальное делать противно.Значит, Алена видела эту несчастную буквально в последние минуты передпокушением? К тому же то, что она была одета точно в такой же свитерок, как уАлены, делало их словно бы родственницами, как-то сближало...

Ужас какой! Свитерки-то были один в один! Авдруг бы убийца, карауливший эту высокомерную прокуроршу, перепутал ее сАленой, вздумай она тоже посетить туалет перед уходом? Запросто перепутал бы! Иодеты одинаково, и рост высокий, и цвет волос... Кошмар!

Едва полдня минуло, а сколько диковинныхсовпадений произошло! Во-первых, появление Игоря. Во-вторых, встреча с дамой всвитерке-близнеце из «Гленфилда». В-третьих, покушение на нее, столь похожую наАлену. И в-четвертых – все эти совпадения так или иначе связаны с облсудом...

У Алены мороз по коже прошел. Захотелось какможно скорей оказаться подальше от этого опасного места. Резко повернулась – иналетела на невысокого худощавого парня в легкой, не по сезону, черной кожанойкуртке. Какой-то миг тот остолбенело таращился на нее, потом как-то недоверчивомахнул рукой и нетвердо пробормотал:

– Ну, мля... Ну не трах ли твою матьта-ра-рах!

– Сам такой! – рявкнула Алена,обходя его. – Плебей чертов!

Эти бродячие матерщинники раздражали ее добешенства, какое-то время она даже не гнушалась делать замечания или стращатьих проклятиями: «Будешь так говорить – язык отсохнет!» На конкретных личностейэто одномоментно действовало, но в общенародном масштабе дело с места недвигалось, а если двигалось, то лишь в сторону ухудшения. Русский народ материлсячем дальше, тем больше, и Алена распростилась со своим добровольныммиссионерством.

Она пошла вниз по Октябрьской, сердито думая отом, почему именно этот матерщинник показался ей чем-то знакомым. Вот именно –не кем-то, а чем-то! Куртка, все дело в этой его легонькой курточке. Где-тоАлена уже видела нечто подобное...

Да не фиг ли с ним и с его курткой? Нашла очем думать! Думай лучше о том, что сегодня – день стабильных отрицательныхэмоций, до зарезу нужны положительные, хоть и в малой дозе. Скорей бы вечер,скорей бы урок танцев в Доме связи! Уж там, во время ча-ча-ча, она хотьнемножко воспрянет душой!

Но воспрянуть душой не получилось.

– Алена, вы, возможно, не заметили, но мыуже танцуем румбу, а не ча-ча-ча! – чрезвычайно вежливо и чрезвычайно ехиднопроговорил Виктор Михайлович. – Плавней, плавней! Вставайте на бедро!Четыре-раз, два, три! Четыре-раз, два, три! И – спиральный поворот! И – волчок!Четыре-ра-аз...

О господи...

Румба прошла как в страшном сне. Преподавательбыл недоволен, Алена ощущала себя каким-то ходячим гардеробом, а руками махала,как ветряная мельница. Раньше танцевалка была лекарством для души, но сегоднянапрягла Алену до последней степени. Только во время джайва удалось немножкорасслабиться, поэтому танго прошло почти как по маслу, и сердито поджатые губыВиктора Михайловича со щеточкой усов над ними постепенно растянулись в мягкуюулыбку. Самое время было станцевать медленный вальс, но время индивидуалкиистекло. Начинался обычный урок в студии бальных танцев, куда Алена, не имеяпостоянного партнера, не видела смысла ходить.

Было время, она пыталась соблазнить на этодело мужа, но ничего не вышло. Михаил покорно притащился на два занятия, но вто время у Алены был другой преподаватель из другой студии: совсем молоденькийпарнишка с обалденными очами, напоминающими черные солнца, которыеавтоматически вспыхивали искусительными протуберанцами при виде любой особыженского пола от трех до ста трех лет. Увидев этот черный пламень, щедроизливающийся на его жену, Михаил напрягся чуть ли не до судорог и изрек:«Видеть этого типа я больше не желаю!» Тогда они первый раз очень крепкопоссорились, да и потом, хоть преподаватель сменился, разговоры о студиинавсегда остались для них поводом для раздора.

Кстати, обворожительного парнишку звалиИгорем, и, что греха таить, его пламенные очи не раз являлись Алене в грешныхснах... пока не воплотились потом в яви! Правда, Игорь был совсем другой, и ктанцам то, чем они занимались в купе СВ, имело лишь отдаленное отношение.

Хотя... как посмотреть! Сказал же Бернард Шоу,что танцы – это вертикальное выражение горизонтальных желаний!

Алена спускалась по длинной-предлиннойлестнице с девятого этажа (лифта в этом крыле не было) и думала: хорошо бы навыходе дежурил уже другой вахтер. Этот сегодня никак не желал пропускать ее наурок, пока не пришел Виктор Михайлович. Система секьюрити в клубе Дома связибыла поставлена на зависть всем облсудам на свете. Тут-то совершенно немыслимосебе представить покушение на чью-либо жизнь. Разве что сотрудникам взбредет вголову устроить разборку, но главное, чтобы у них были пропуска для прохода вздание. Алена-то свой умудрилась неведомо где посеять, то ли дома куда-тозакопала, то ли в поезде обронила, а скорей всего, потеряла в Москве, в метро,при первой встрече с Игорем.

Ну да, вдруг увидеть такие глаза, небось нетолько о пропуске забудешь, а обо всем на свете. Вот она и забыла...

Да пропади он пропадом со своими глазами, этотклин, который ей тоже необходимо вышибить из своей жизни как можно скорей!Воспоминания о нем так и тащатся за ней следом, так и влачатся, будтопреследователь, у которого явно злодейские намерения!

Она сердито махнула сумкой. Ручка пакета, ипрежде-то дышавшая на ладан, оторвалась, и танцевальные босоножки вывалились наступеньки, причем так резво, словно собирались снова пуститься в пляс.

Одна туфелька упала в опасной близости клестничному пролету. Алена проворно поймала ее за ремешок; взгляд невольноскользнул в пролет, и она увидела, что двумя этажами ниже стоит на площадкекакой-то человек и, вытянув шею, смотрит вверх.

Очевидно, он услышал, как что-то упало, итеперь пытался понять, что там, наверху, происходит.

В этом, несомненно, не было ничего странного.Странным Алене показалось другое – смотревший на нее снизу человек внезапноотпрянул, словно боялся быть замеченным. А потом вдруг помчался вверх поступенькам, громко топая.

Мало ли куда может спешить совершеннонезнакомый человек! И вроде бы не было никаких причин у Алены поспешноподхватывать вторую босоножку, а потом срываться с места и точно так жезаполошно мчаться вверх по лестнице.